Хроника одного побега - [9]

— Я уже это слышала от вас.

— Мне нужно немногое. Я хочу, чтобы вы связались со своими друзьями, родными, сообщили им, что с вами произошло. Заверили их, что с вами здесь хорошо обращаются. Вот и все. Они же волнуются из-за того, что от вас нет вестей. — Сармини был само благодушие, но по блеску глаз за стеклами очков Камилла понимала — перед ней двуличный человек.

— Как я могу объяснить им то, что мы, журналисты, абсолютно мирные люди, попали к вам в плен? — приняла условия игры Бартеньева.

— Скажите чистую правду. Мы не исключаем, что вы, прикрываясь профессией, шпионили в пользу Асада. Я имею право на сомнения? — Сармини вежливо улыбнулся, как бы подсказывая ответ: «Да, такое право он имеет». — Уверен, проверка, которую я сейчас провожу, покажет вашу невиновность. Хотя наш командир придерживается другого мнения.

— Почему я здесь одна, ведь в плен попали мы оба — я и мой напарник по съемочной группе? — спросила теряющая бдительность Камилла.

— Мужчины более амбициозны. Я сперва хотел убедить вас, а потом вы убедите вашего друга. Так будет проще для всех.

— Только связаться с близкими и сообщить о нашей судьбе? — уточнила Бартеньева.

— Пока — да, — сказал Сармини.

— Что значит пока? — набралась смелости для встречных вопросов журналистка.

— Обстановка интенсивно меняется, — расплывчато объяснил Сабах. — В некоторых вопросах нет ясности. Но я на вашей стороне, — он обернулся к охранникам и приказал: — Приведите русского, только без грубостей, он тоже наш гость.

Камилла и Сабах остались в кабинете одни. Сармини несколько раз прошелся по комнате, затем повернулся к женщине.

— Знали бы вы, как сложно бывает управлять этой неотесанной деревенщиной, — кивнул он на дверь, за которой скрылись охранники. — Они же настоящие религиозные фанатики, и с этим приходится считаться. Всерьез вы можете рассчитывать в плену только на мою помощь. Они ненавидят русских, ведь ваша страна поддерживает Асада. Им не втолковать, что журналист — кто-то вроде медика, остающегося над конфликтом противоборствующих сторон. Ну, да ничего, надеюсь, все обойдется. Даже они — люди, а не звери.

— Спасибо вам за понимание, — проговорила Камилла.

Охрана привела Ключникова, его уже не втолкнули в кабинет, просто ввели в комнату.

— С тобой все хорошо? — тут же спросил он, глянув на Камиллу.

— Все нормально. Нам нужно с тобой поговорить.

Долго убеждать Ключникова не пришлось. Предложение Сабаха выглядело вполне мирным и даже человечным. Пришлось бы лишь слегка покривить душой, умолчать о страшных выходках Хусейна Диба. Но это являлось мелочью перед лицом возможного освобождения. В конце концов, обо всем можно было бы рассказать потом, вырвавшись из плена.

— Я согласен, — сказал Ключников.

— Тогда прошу, мой компьютер к вашим услугам, — предложил Сармини.

Данилу с Камиллой устроили за раскладным столом. Ключников под присмотром стал щелкать клавишами. Время было такое, что по московским меркам кто-нибудь из знакомых мог еще сидеть за компьютером. Так и случилось. «В контакте» сидел тот самый депутат, организовавший им бумаги для поездки в Сирию, Данила тут же связался с ним по скайпу. Сабах стоял рядом, но так, чтобы не попадать в зону обзора камеры.

На экране появился вальяжно сидевший в мягком кресле депутат, перед ним на столе виднелся стакан с янтарной жидкостью, в которой плавал кусок льда. Камера краем захватывала и бутылку вискаря. В темной глубине комнаты просматривалась расстеленная непристойно дорогая двуспальная кровать с балдахином.

— Привет, Данила, — проговорил депутат, почесывая волосатую грудь в разрезе шелкового халата.

— Здравствуйте, Виктор Павлович, тут такое дело, — сказал Ключников.

— Вижу, вижу… — покачал головой Виктор Павлович. — В самое логово забрался.

Ключников сперва не понял, но затем сообразил — обернулся. Прямо за ним с Камиллой висело на стене черное полотнище с белой арабской вязью, по бокам от которого стояли двое охранников с автоматами в руках, лица у них уже были закрыты повязками, только глаза блестели.

— Это не постановочные кадры, — произнес Данила, придав своему голосу максимум убедительности. — Мы попали в плен к одному из командиров повстанцев. Нас подозревают в сотрудничестве с режимом Асада.

— Но с нами обращаются очень хорошо, — тут же вставила Камилла.

Виктор Павлович тяжело вздохнул, отпил вискаря, при этом было слышно, как лед звонко ударил в зубы.

— Не режим Асада, а законная власть. Это во-первых. А во-вторых, сочувствую. В-третьих, кто мне обещал, что проблем не возникнет?

— Я, — признался Данила. — Но кто же мог знать?

— Я, конечно, постараюсь что-то сделать, но ты же понимаешь, на повстанцев у меня выхода нет. И ни у кого из наших тоже нет. Это разве что на Кавказе поискать. Выкуп за вас требуют?

— Пока вроде нет. Говорят, что разберутся и, возможно, отпустят, — сказала Камилла.

— Я в МИД и в контору про вас сообщу. Это вы, часом, не с перепоя спектакль устроили?

— Как можно, Виктор Павлович? Такими вещами не шутят, мы же люди адекватные, вы сами это знаете.

— Там рядом кто-нибудь есть из них, с кем поговорить можно?

Данила вопросительно глянул на Сабаха. Тот отрицательно покачал головой, мол, нет.