Хроника одних похорон - [4]
Когда процессия приблизилась, рабочие подошли и, привычно раздвинув провожающих, свезли каталку с дорожки, установив ее рядом с могилой для последнего прощания.
Леванчук рассматривал рабочих с жадностью, как он рассматривал все здесь на кладбище.
Один, лет пятидесяти, был, похоже, у них за бригадира – уверенный, широкий, с виду очень дельный. Двигался он не суетливо, говорил негромко, не оглядываясь даже на того, к кому обращался, как человек, давно привыкший, что его слушают и даже удивившийся бы, если бы это было иначе. Двое других могильщиков – один вислоусый и другой маленький, рыжеватый, были, похоже, тоже опытные люди. Лишь последний, мальчишка лет семнадцати, с обветренным загорелым лицом, был похоже чей-то сын, взятый для приучения. Леванчук, почему-то полагавший, что все могильщики непременно должны быть пьяницы, живущие от бутылки к бутылке, был немало озадачен при виде этой толковой и трезвой команды.
– Как звали-то? – спросил бригадир у Фридмана.
Тот растерялся. Его отчего-то укололо прошедшее время. «Так и обо мне скажут: «Как звали? Но я-то существую. Как я могу не существовать?» – мелькнуло у него.
– Григорий, – ответил кто-то за Фридмана.
Бригадир удивленно взглянул на друга детства и отошел.
– А... Ну прощайтесь, – он снял крышку и аккуратно, чтобы не испачкать ткань, опустил ее на соседнюю оградку.
После небольшого замешательства стали подходить по одному, прикладываться. «Скорее бы зарыли... Целый день насмарку ... Ничего не поделаешь – надо значит надо», – думал Полуян, отходя и уступая место Шкаликову.
Тот звучно и крепко поцеловал складную иконку на груди покойника и бумажку у него на лбу.
– Ну давай, брат... Давай, прощевай!
«Пахнет? Нет, не пахнет еще. А лоб вроде согрелся...» – подумал Леванчук, когда настал его черед. Заняв место поближе к могиле, он с жадным любопытством следил, что будет дальше.
Когда все побывали у гроба, к нему подошли мать и жена. Заметно было, что каждая хочет проститься с покойным после другой, чтобы именно ее поцелуй был последним, который он унесет с собой. Эта озабоченность была написана на заплаканном красном лице жены так же явно, как и на восковом лице матери. Некоторое время обе стояли, пропуская одна другую, но, поняв, что мать все равно не отступит и пойдет даже и на скандал, вдова, чуть покраснев от досады, подошла первая. Наклонившись над закрытым лицом покойного, она опомнилась, устыдилась своего раздражения, но все равно под взглядом матери поцеловала покойника как-то вскользь, напряженно и быстро отошла, словно говоря своим движением: «Ах так? Хотела – ну вот тебе!»
«Нет, она не знает, что я должен. Да и разве эта долг – пустяк», – подумал Леванчук, наблюдая за вдовой.
Мать прощалась долго, причитала, много раз целовала, держа одной рукой голову покойника за подбородок, другой же придерживая за лоб. Целуя, она покачивала голову в такт своим причитаниям. Полуян прислушивался: не хрустнет ли что.
«Надо же. Не брезгует. Еще заразится чем-нибудь... Или нельзя заразиться?» – подумал он.
– Уведите ее! Уведите! Не видите, она не в себе! – нервно произнес Лямин, отворачиваясь.
Он несколько раз дергался с места, словно порываясь силой отвести мать, но всякий раз не решался. Наконец, когда он совсем было решился, мать отошла сама. Она казалась спокойнее, чем можно было ожидать.
Всё это время Фридмана не оставляло ощущение неестественности, какой-то постановочности происходящего. Он не удивился бы даже, если бы покойник вдруг сел в гробу, снял полотенце и они все вместе закатились бы в какой-нибудь кабак, оставив всех с носом. Но покойник почему-то не встал. Голова его, потревоженная матерью, ощутимо накренилась набок, а бумажка с молитвой съехала на левую сторону.
– Кгхм... Попрощались? – бригадир стоял уж с крышкой.
– Да, – подтвердил Лямин.
– Тогда цветы!
– Что цветы?
– Убирайте. На насыпь после положите.
Все торопливо кинулись разбирать цветы. Даже Лямин как-то сразу потерялся и наравне с другими брал цветы и держал их в охапке.
– Отпевали? Землю давали? У кого она? – продолжал распоряжаться бригадир.
Покойного с головой накрыли покрывалом, и заплаканная жена, выступив вперед с бумажным свертком, посыпала поверх покрывала песком. Бригадир толково направлял ее руку. Потом перехватил крышку и, кивнув одному из своих помощников – вислоусому, с круглой крепкой лысиной – стал ловко надвигать ее на гроб.
– Не надо его!.. Не трогайте! Погодите!
Неожиданно мать рванулась и подбежала к гробу. Рабочие замерли с терпеливой досадой. Мать положила в изголовье гроба сигареты с зажигалкой и отступила.
Крышку опустили и поправили. Держа губами несколько гвоздей, бригадир стал сноровисто, действуя явно по многолетней привычке, заколачивать гроб. Гвозди были довольно длинные. Леванчук следил за его движениями с жадностью, ему все казалось, что гвоздь пойдет криво и вонзится в мертвого.
Вогнав двумя короткими ударами последний гвоздь, бригадир взял гроб за один край; за другой край его взял вислоусый, и они рывком переставили его на веревки.
– Все отошли! Взялись! – велел бригадир.
Ленца из его голоса исчезла, да и остальные рабочие стали серьезными: наступал самый ответственный момент.
Когда-то давно страшная колдунья Чума-дель-Торт попыталась уничтожить малышку Таню Гроттер, но Древняя магия защитила девочку и вытеснила черную волшебницу в другой мир – зеркальное отражение нашего. Чума не погибла в нем, она смогла выжить и захватить там власть. С тех пор ее самым страстным желанием было вырваться из мира-двойника и отомстить. Все, что для этого нужно: уничтожить тонкую и очень прочную границу между реальностями. Ни одна сила, ни одно существо не способно на такое! Кроме маленькой серенькой птички – птицы титанов.
Черная волшебница Чума-дель-Торт, имя которой страшатся даже произносить вслух, стремясь к власти, уничтожает одного за другим светлых волшебников. Среди ее жертв – замечательный белый маг Леопольд Гроттер. Его дочери Тане неведомым образом удается избежать гибели, но на кончике носа у нее на всю жизнь остается загадочная родинка... Чума-дель-Торт таинственно исчезает, а Таня Гроттер оказывается подброшенной в семью предпринимателя Дурнева, своего дальнего родственника... В этом крайне неприятном семействе она живет до десяти лет, а затем попадает в единственную в мире школу магии Тибидохс...
«Валькирия не может полюбить. Валькирия обязана принять вызов, кем бы он ни был брошен. Никто из встречавших валькирию прежде никогда не узнает ее. Иначе тайна защитит себя сама, и всякий услышавший ее умрет. Валькирию-ослушницу ждет суд Двенадцати». Таков непреложный закон. Убив в поединке полуночную ведьму, Ирка бросает вызов мраку. Уничтожить валькирию-одиночку должен именно Мефодий Буслаев. Копье валькирии и изменивший свету меч Древнира встретятся в бою, из которого выйдет живым только один. Ирка понимает, что Мефодий никогда не узнает ее в новом обличье.
В Книге Судеб записано, что Мефодий Буслаев пройдет лабиринт Храма Вечного Ристалища в день своего тринадцатилетия. Мальчишка, родившийся в минуту полного солнечного затмения, впитал тайный страх миллионов смертных. Именно тогда в нем пробудился дар. Благодаря своему дару, не осознавая того, он аккумулирует в себе самые разные энергии окружающих: любви, боли, страха, восторга, злости – и трансформирует их в абсолютную магию. Его дар и то, что он вынесет из Храма Вечного Ристалища, нужны стражам Тьмы, нужны и стражам Света… Как, сделав выбор между Светом и Тьмой, остаться собой? На этот вопрос Мефодию придется искать ответ самому…
Много столетий странствует по свету локон золотых волос богини любви Афродиты. Давным-давно подарила она его своему возлюбленному, и непонятно, чего больше этот артефакт принес в мир – радости или скорби... И вот локон Афродиты загадочным образом попадает к Тане Гроттер. А у нее жизнь и так бурлит событиями. Подходит к концу учеба в Тибидохсе. Впереди выпускные экзамены! Затем предстоит полет в Магфорд, где в составе команды невидимок она примет участие в матче со сборной мира. Однако время, отведенное артефактом, неумолимо истекает.
Гром сотрясает магическую школу Тибидохс. Молнии бьют в одну точку – в каменную кладку у крыши Большой Башни. А в заброшенной сторожке у болота Таня Гроттер обнаруживает забытое пророчество Древнира. Если будет выпушен древний дух, Золотая Пиявка заползет в магический огонь и лопнет веревка в грифе контрабаса, время повернет вспять, ожившие языческие истуканы пойдут войной на Черепаху Вечности и рухнут Жуткие Ворота! Предсказанные события начинают сбываться одно за другим... И все это во время чемпионата мира по драконболу, в котором сборной Тибидохса предстоит сразиться с командой невидимок, где блистает неподражаемый Гурий Пуппер!
Горячая точка, а по сути — гражданская война, когда свои стали чужими. И нет конца и края этой кровавой бойне. А тут ещё и появившиеся внезапно дроны-шокеры с лицом Мэрилин Монро, от которых укрылся в подвале главный герой. Кто их прислал? Американцы, русские или это Божья кара?
Старый друг, неудачливый изобретатель и непризнанный гений, приглашает Мойру Кербишли к себе домой, чтобы продемонстрировать, какая нелегкая это штука — самоубийство... Как отмечает Рейнольдс в послесловии к этому рассказу из сборника Zima Blue and Other Stories, под определенным углом зрения его (в отличие от «Ангелов праха») вообще можно прочесть как вполне реалистическое произведение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли два романа:«Хроники Маджипура»Юноша Хиссуне, работающий в Лабиринте, находит способ пробраться в Регистр памяти, хранящий множество историй, накопленных за тысячелетия существования человеческой цивилизации на Маджипуре. Перед его глазами вновь происходят самые разные события из самых разных эпох маджипурской истории.«Время перемен»Действие происходит в отдаленном будущем на планете Борсен, заселенной потомками мигрантов с Земли, которая к тому времени практически погибла в результате экологических бедствий.
«… Были, конечно, и те немногие, кто свято верил в торжество прогресса. Но издательство тщательно скрывало имена разработчиков программы «PCwriter-2008», поэтому всем приходилось довольствоваться только слухами. А уж слухов в профессиональном сообществе всегда хватало. По одной из версий, программу набросали левой ногой два сисадмина из «Кока-Кола Боттлерс Россия». Идея, мол, давно носилась в воздухе, а поймал ее за хвост бывший кракер Роман Седельников, больше известный как Линукс. Помогал ему, якобы, некий Гамовер (настоящее имя не установлено)