Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции - [48]

. Выступавший на том же митинге Г.Е. Зиновьев заявил: «Не время плакать. Пробил час раздавить гадину. После убийства тов. Володарского мы сдерживали массы от истребления наших врагов. Теперь мы скажем: Смерть буржуазии, смерть их слугам. Не будем повторять старых ошибок»[480]. С этой целью в последующие дни в Петрограде были произведены новые аресты. При этом аресты и обыски производились даже в помещениях отдельных профсоюзов. 14 сентября 1918 г. против подобных действий выступил Петроградский совет профсоюзных организаций, заявивший в исполком Петросовета о необходимости прекращения несанкционированных расстрелов граждан и обысков и арестов в помещениях профсоюзов[481]. Лишь отсутствие в городе новых покушений и сдержанно-негативная оценка действий Петроградской губчека в Москве привели к некоторому снижению количества казненных в период после 5 сентября 1918 г. Однако возможность усиления репрессий ЧК в 10 раз в случае новых покушений была подтверждена Н.К. Антиповым на заседании Петроградского исполкома 24 сентября 1918 г. под аплодисменты собравшихся[482].

Общее количество жертв красного террора в Петрограде к октябрю 1918 г. достигло почти 800 человек расстрелянных и 6229 арестованных[483]. Массовые расстрелы в городе преследовали цель запугивания населения и предотвращения новых террористических актов. Этому способствовала и публикация списков заложников Петроградской губчека в количестве 476 человек, которые должны были быть расстреляны в случае нового выступления контрреволюции[484]. По подсчетам петербургского историка А.В. Смолина, среди петроградских заложников числилось 13 правых эсеров, 5 великих князей, 2 члена Временного правительства и 407 бывших офицеров царской армии[485].

Первые репрессии красного террора коснулись также иностранных граждан, проживающих в Петрограде и в близлежащих губерниях. Иностранное подданство, как это указывалось ранее, не избавляло от возможных арестов органами ЧК и от включения в число заложников. Петроградская губчека совместно с ВЧК, получив известие об убийстве М.С. Урицкого и покушении на В.И. Ленина, совершила 31 августа 1918 г. вооруженный захват Английского посольства. Несмотря на оказанное сопротивление и попытки персонала посольства уничтожить компрометирующие материалы, чекистам удалось обнаружить ряд документов, свидетельствующих о подрывной деятельности дипломатов Великобритании в Советской России. В начале сентября 1918 г. в ответ на обнаруженную причастность к контрреволюционной деятельности в Петрограде было арестовано несколько сотен иностранных подданных. Эти меры представлялись тем более угрожающими, по мере того как советские органы власти стали обвинять англичан и французов в пособничестве террористам[486]. Народным комиссариатом иностранных дел было заявлено иностранным дипломатам в Москве, что граждане иностранного подданства подлежат «равной с российскими гражданами ответственности»[487]. Такая постановка вопроса вынудила иностранные представительства на ультимативное вмешательство во внутренние дела Советской России. Так, секретарь генерального консульства Германии в Петрограде Витте передал в чрезвычайную комиссию семь списков из 613 фамилий лиц, претендовавших на германское подданство, с требованием об освобождении[488]. К 15 сентября 1918 г. большинство из них было освобождено, за исключением лиц, прямо связанных с конкретной контрреволюционной деятельностью[489]. Две трети арестованных освобождены в течение трех дней, т. е. до 12 сентября 1918 г., и одна треть в ближайшее время за этой датой[490]. Всего надо было освободить, с учетом требований иностранных государств, до тысячи человек[491]. Количество увеличивалось за счет союзных Германии государств, в частности, по списку генерального консульства Украины необходимо было освободить 23 граждан этой страны, числившихся в опубликованных списках заложников[492]. Кроме Украины, списки на освобождения представили Государственный Совет Литвы, Грузинская Демократическая Республика, Польша и др. государства[493]. В пункте третьем выработанного к 16 сентября 1918 г. соглашения между ПГЧК (переговоры вел Иоселевич) и германским представителем говорилось: «Лиц, пользующихся германским покровительством недопустимо считать заложниками, ни расстреливать. Чрезвычайная комиссия полагает, что это относится только к тем лицам, против которых не выдвинуто определенных конкретных обвинений»[494]. Одновременно с требованием Германии ноту протеста Г. Е. Зиновьеву от союзных держав предъявил дуайен консульского корпуса Э. Одье. Эта попытка вмешательства во внутренние дела Советской России была оценена как «акт грубого вмешательства США во внутренние дела России»[495]. Поэтому освобождение союзнических английских и французских заложников продвигалось более медленными темпами. Часть заложников так и не дождались освобождения, т. к. их претензии на иностранное подданство часто не были обоснованы, а у государств Антанты не хватало средств для поддержания своих требовании об их освобождении[496]. Использование иностранных граждан в качестве заложников продолжалось в случае необходимости и после периода красного террора, правда, в меньших масштабах