Хроника Аравии - [41]

Обо всех случаях болезни среди экипажей кораблей, почти каждый день докладывалось Александру. Тот внимательно слушал доклады врачей о состоянии своих солдат и командиров, но больше всего его интересовало состояние здоровья сына Антипатра, Кассандра.

В отличие от ставших привычными за время плавания обмороков и поносов, Кассандр поразил особый вид песчаной лихорадки, поставивший в тупик эскулапов. Как и всех других больных песчанкой, его знобило и лихорадило, но только у одного начальника царской канцелярии появились массированные отеки.

Вначале отекли стопы, затем голени и бедра. День ото дня пастозность поднималась все выше и выше, и не отступала, несмотря на все усилия врачей. Озабоченный состоянием Кассандра, царь послал к нему своего доктора, но и он не смог справиться с прогрессирующей водянкой.

Перед самым переходом кораблей через пролив, врачи сообщили Александру, что отеки у больного достигли паха, и это было расценено ими как крайне неблагоприятный признак.

— Все наши усилия оказались напрасными, государь. Здоровье Кассандра продолжает ухудшаться, и мы ничего не можем помочь ему в борьбе с поразившим его недугом — честно признались врачи Александру, и тот одарил их недовольным взглядом.

— Как это не можете?! Раньше вы лучше справлялись со своими обязанностями!

— Извини, государь, но ранее нам никогда не приходилось сталкиваться с подобной болезнью. Не зная её причин, мы шарим своими руками наугад — оправдывались эскулапы, но их ответы не удовлетворяли монарха.

— И это все, что вы мне можете сказать?

— Возможно, арабы знают, как бороться с ней — предположил Агафокл, чем вызвал презрительную улыбку у Александра.

— Что же, будем надеяться, что Кассандр доживет до того момента, как мы найдем гавань арабов и сможем воспользоваться их медицинские познания. А пока идите и лечите больного, так как лечили бы меня. Он мне нужен живой и здоровый — царь взмахом руки отпустил нерадивых лекарей.

Столь пристально следя, за здоровьем Кассандра, Александр преследовал несколько целей. Во-первых, он оценивал действие настоя приготовленного Нефтехом, а во-вторых, терпеливо ждал, заподозрят ли врачи отравление или нет.

Бессилие врачей в борьбе за жизнь Кассандра вызывало у македонского правителя двойственные чувства. С одной стороны он радовался, слыша как неотвратимо, угасает тот, кто посмел поднять на него руку и отнять лучшего друга. С другой стороны, доклады докторов наполняли его сердце страхом смерти, которой он чудом избежал.

От этих тягостных дум, Александра отвлекло известие об обнаружении тайной гавани. Это произошло утром четвертого дня, после того как флот миновал мыс смерти и повернул на юг.

Соблазненные щедрой наградой, что царь обещал за обнаружение торговой стоянки арабов, тройки морских дозорных подобно охотничьим борзым, усердно бороздили прибрежные воды Аравии. Десятки глаз сверлили береговую кромку в надежде заработать царский приз, но по злой иронии судьбы, обещанная награда осталась невостребованной.

Первым, кто обнаружил тайную гавань арабов, был корабль милетянина Аминты. Забравшись дальше двух других дозорных кораблей, он обнаружил за очередным мысом удобную широкую бухту. Опытный взгляд морехода моментально разглядел большой торговый корабль, стоящий под разгрузкой у причала, складские строения и даже стену, отделяющую гавань от прибрежных скал. Но кроме торговца, в бухте находились две галеры под пестрыми парусами.

Возможно, это был конвой купца или охрана гавани но, едва завидев Аминту, они разом устремились к нему, благо расстояние между кораблями было не столь уж большим.

Столь недружеское поведение не осталось замеченным Аминтой и без долгих раздумий, совершив разворот, он обратился в бегство.

Будь вместе с Аминтой два других дозорных корабля, расклад этой встречи был бы совершенно иным. Имея численное превосходство, царские мореходы если бы не потопили, то наверняка обратили бы противника в бегство. Однако в погоне за царской наградой, Аминта оторвался от товарищей, и это его сгубило.

Как бы резво не бежал под парусом корабль милетянина, галеры преследователей прочно сели ему на хвост и не собирались отставать. Медленно, медленно, на взмах короткого весла, приближался к Аминте массивный нос передней галеры. Темный, слегка закругленный внутрь он вызывал подспудную тревогу у морехода. Попеременно бросая взгляды то на корабли преследователей, то на морские просторы в поиске товарищей, Аминта с тревогой ждал развязки погони.

Она наступила в тот момент, когда матрос на мачте радостно прокричал капитану, что видит паруса других дозорных кораблей. Чтобы привлечь их внимание Аминта приказал поднять красный флаг, означающий у мореходов Неарха — опасность.

В ответ дозорные подняли черные флаги и устремились на помощь попавшему в беду мореходу. Узнав об этом, Аминта воспрял духом, но громкий крик ужаса его матросов, похоронил надежды милетянина. Из установленной на носу галеры катапульты в сторону корабля Аминты стремительно летел метательный снаряд.

Все-таки приблизившись на расстояние выстрела, галера сумела выпустить по македонскому кораблю, крепкое, с заостренным концом бревно. В мгновение ока оно покрыло разделяющее корабли пространство и с глухим стуком врезалось в левый борт парусника Аминты.