Арон Самуилович Симанович – купец 2-й гильдии и личный секретарь Григория Распутина, в преданности которого старец Григорий не сомневался, умел не только заниматься своим профессиональным делом , – гранить драгоценные камни и делать шахер – махер с ювелирными изделиями, так нравившемися Александре Федоровне, поскольку для императрицы он отпускал свои и чужие изделия по демпинговым ценам, ну, словом, как во времена Людовика XV, Людовика XVI и его благоверной супруги Марии Антуанетты, помогая ювелирам того вре-мени и играя определенную роль советника при Жозефе Бальзамо…Александра Федоровна была скуповата, эконо-мила даже на нарядах дочерей, благодаря чему мудрый Арон Соломонович вошел в близкое доверие к ней и ее наперснице Ане Танеевой, в замужестве Вырубовой.Как правоверный еврей, наделенный способностью постижения Высших Миров ему и некоторым посвященным, как, например, Нострадамусу, удалось прорваться в духовный мир и осознать истинное духовное состояние через тайное еврейское учение Каббала. Не только прошлое от расцвета и гибели Хазарии, нашествия монголов, ритуальных наветов в Центральной Европе, "ереси жидовствующих" при Иване III, ужасов хмельнитчины, но и годы уединения, созерцания, проведенные вместе с Баал Шем Товом, – исцелителем, праведником и святым человеком, воспитанием его учеников и последователей в разных ипостасях истории жизни, позволили ему в совершенстве постигнуть смысл "ор хохма" и "ор хасидим", т.е. свет мудрости и свет милосердия, рассматривая "де ор" (например, наполеон-дор), как то золото, как ту ценность, через которую еврейский народ обретает свет мудрости и милосердия ("хасидим"– в учении хасидов, основатель которого старый Ребе, Щнеур Залман из Ляды в своей "Тании" выделяет первопричину мудрости "эйн Софа", так полюбившеюся знатоку иврита русскому религиозному философу Владимиру Соловьеву с его тематикой о Софии – премудрости Божей).
Губительная война России с Германией, чьи царствующие дома были просто кровными родственниками, была конечно же не в интересах этих стран, но не посвященные гои, т.е. непросвященные мудростью Творца, имели злые устремления, в которых золото республиканской Франции играло важную роль в экономике России, а вечно третействующая страна Англия вовсе не желала сепаратного мира России с Германией. Распутин им мешал. Они его убили. И Симанович каял себя, что не смог этого предупредить, хотя и, казалось, тщателно следил, чтобы роковой встречи Распутина с князем Юсуповым не было. А последний тщательно готовился к этой встрече, так что сделал даже цветное фото Распутина во время его застолья за не-сколько минут до убийства. Англоманы победили. Но у генерельного штаба Германии через социал – демократа Парвуса был задействован беспроигрышный ход – революция во главе не с какими – то хлюпиками, вроде Чхеидзе, Черновым и Чайковским, а стойкими борцами "за дело рабочих и крестьян", усвоившими жесткие законы поражения Парижской Коммуны 1871г. и не собиравшимися делиться своими пролетарскими завоеваниями будущего ни с кем, кроме самих себя. Крупнотелый Парвус рекомендо-вал Ленина и его сторонников, – большевиков для скорейшего заключения мира России с Германией. Гениальный Ильич (Ульянов – Ленин), немецким золотом воспользовался, а затем и частично расплатился им же при выдаче революционной Россией контрибуций немцам, как бы не кривлялся при том Троцкий, – гой высшей марки, по мнению Симановича, считавшего, что ради своего возвеличивания, этот образованный гой – полиглот был готов пойти даже на союз с самыми темными силами, противостоящими Творцу. Революция разгоралась. Братва матросов ки-дала за борт свое офицерье, – глумилась и издевалась над цветом русского флота. Солдаты на штыки поднимали своих генералов и полковников, как, например, генерала Духонина с его штабом. Пылали усадьбы поместий, подож-женные верными и преданными слугами своих хозяев, а хозяева, в лучшем случае, проклинаемые ими, убирались "к чертям собачьим", если это им удавалось, за пределы Российской империи, от которой оставался только один пшик. Новая власть, деменстрируя свою скромность еще выпускала тонкой струйкой беженцев за кордон, предлагая желающим оставить свои ценности на российской стороне и катиться на все четыре стороны голыми и холод-ными.Не все хотели этого, т.е. не хотели расставаться с нажитым добром.Тогда их отводили в стороночку и пристреливали по случаю военного революционного времени. Начиналось, по мнению чирикающей интеллигенции и буржуазии, погружение во тьму. Эпоха Французской революции обретала конкретные размеры в России. Продукты питания становились на десятилетия мерой жизни, мерой состоятельности, мерой зависти и злословия, когла руко-водящая власть скромно и скоромно питаясь, бесконечными то наступлениями, то отступлениями, на подвергаемый эксперименту народ, пыталась на одной четвертой части земного шара отвердить диктатуру пролетариата и сочувствующего ему крестьянство, демонстририуя всему Миру, что "человек – это звучит гордо! ". Отчего всякие доброхоты из буржуазного мира, имеющие титулованные звания писателей, так или иначе, выражали своими литературно – творческими изысками полную поддержку ме-рам перековывания населения страны Советов не только на стройке свободного труда Беломор – Канале, но и других отдаленный местах, именуемых лагами, гулагами, куда Макар телят не гонял. Отчего росли тиражи литературного творчества этих, хотя и буржуазных писателей, но указующих перстами на полезность опыта, творимого в стра-не Советов и на аналогию этого опыта опыту времен тер-мидора Французской революции, где честный гражданин Марат и его принципиальные сограждане ухайдакивали в свое удовольствие всех несогласных с их демократическими принципами методами отсечения головы режущей кромкой ножа гильотины (тогда еще не были изобретены более профессиональные способы утилизации мертвых душ, но которые уже зрели в умах изобретателей еропейского сообщества). И если наиболее удачливый из ассов разведки Германии Николаи считал, что все задумки русских у него в кулаке, что де на Германию работает в военное время и вся императорская семья вместе с Распутиным и даже лидером большевиков Ульяновым (Лениным), ещё не сказавшем свое прочувствованное слово с броневика на вокзальной площади Петербурга, то этот самый Николаи круто ошибался. И часть царской семьи, и Распутин, будущий улыбчивый Ильич (Ульянов – Ленин) подыгровали немецкой разведке во имя выгод узкокланового интереса. Мир. И только Мир нужен был России. Мир любой ценой.Чтобы отдалить наступающее смутное время 1612г.И царская семья в своих нервических потугах, исходивших ли от венценосных супругов или их кровных родственников и противников, имевших за пазухой английские банк-ноты, просто не могли способиться с прытью преданных ленинцев и его гвардии. Они это время ждали. И это был их звездный час. Ошибался мудрый Симанович, когда с одышкой у горла поднимался для дачи показаний по какой – то грязной лестнице в ведомство генерала Батюшина, описывая весь ужас и мерзопакостную бедность конуры принимавшего его чина ведомства русской разведки – "комиссии генерала Батюшина". Им просто не хватало денег. Деньги на журфиксы с Распутиным были, потому как рядом был почтенный секретарь Распутина – Арон Соломо-нович, у которого деньги, как во времена и Французской революции, и Парижской Коммуны появлялись "из возду-ха". Воздух, эфир – это живительная сила, это сфироты раскрытия Творца, ступеней возвышения, это лестница в небо. Ну, откуда мог получить деньги Батюшин и его "ко-миссия", если эта самая комиссия выявила экономические и политические преступления, совершенные единоверцами Арона Соломоновича да ещё настойчиво требовавшими предания их суду! Хорошо, что "папа и мама", как говари-вал драгоценный Григорий Ефимович, заступились за них. И считал мудрый Арон Соломонович, что и дальше следует Батюшину не иметь ни дна, ни покрышки в его биографии, что, как известно, и получилось. Свой многоумный труд по разведке он издал. Но ведь стареет человек… И пришлось ему последни годы доживать в богадельне Бельгии и никто из трех его великовозрастных детей, им горячо любимых и опекаемых, не закрыл ему глаза. Ну, ко-гда Александр Федорович Керенский мучался старостью и долголетием свой жизни, и дети от него отказались. То здесь все ясно. Бросил и жену, и семью (добрые люди за границу вывозили). А когда до смертного часа время пришло. То и никто с ним дела не захотел иметь. Так то. Помо-гать людям надо. Вот Арон Соломонович, – он всегда помогал. И когда с наиболее любимыми бриллиантами через границу проходил, то и здесь были свои единоверцы, кото-рых можно было назвать гоями, потому как не ведали просветленности Духа Творца, а уповали на измышления новозаветных пророков от Маркса. Но когда Арон Соломонович назвал их по имени, не тому имени, которое они имели сейчас, а тому, которое им дано было от рождения, то опамятовались они, и хотя заставили Арона Соломоновича поделиться с Октябрьской Революцией, а против этого он ничего не имел, как не имел, когда делился с Французской революцией и Парижской Коммуной, то и был отпущен, этой самой Октябрьской Революцией в места, его призывающие.Многое знал, многое ведал Арон Соломонович, но почти все не знали и не ведали, куда направит свои стопы Великий Провидец в своем постижении Высших Миров Тайного Еврейского Учения.Можно было подумать в Германию, где кучковалась тьма тьмущая Российской интел-лигенции в 20-х годах от поэтов и поэтесс, метров и метресс самого разного вероисповедания, пережиджавших после окончания мировой войны те неурядицы, с которыми столкнулись интеллектуальные силы в России после Октябрьской Революции, или Переворота, как кому те события приятней называть было. Многие кинулись в Парижек, там даже окончив консульские Академии и зарабатывая на пропитание черновым трудом можно было и питаться, и писать по чердачным убежищам разного рода мемуары и о гражданской войне, и о Революции, и о насильниках всех мастей от Петлюры до Махно, от Деникина до "Красных банд Первой Конной". А некоторые вообще занимальсь вполне добропорядочным делом, – писали "Ис-торию Русской Армии", даже не имея никакого военного образования. Да как писали! Так что выученики Генераль-ного Штаба Императорскорй Армии считали их писание таким грамотновоодушевляющим, что на деньги жертво-вателей издавали эти книги сначала в Белграде, а уж за-тем между русскими беженцами в Париже. Одним словом, вся Европа приняла в свои объятия цвет русской интеллигенции в том числе и тех, кого не расстреляли сторонники Ленина, а просто выслали их, например, в Германию, о чем Штреземан даже пенял Ульянову – Ленину: "Мы готовы принять цвет русской интеллигенции, но просим иметь ввиду, что Германия не место ссылки русских – Сибирь".
