Христос с тысячью лиц - [6]

Какое отношение фигура Иоанна Крестителя имеет к возникновению гностицизма?

Самое прямое. Как мы постараемся показать, пророк Иоханан, который крестил людей в Иордане и питался, если верить «славянскому Иосифу», только тем, чем питались Адам и Ева в раю, проповедовал от имени хорошо известного персонажа – а именно, праотца Еноха, седьмого сына Адама и Евы, взятого, согласно Бытию, живьем к Богу на небо (Быт. 5:24).

Отрывки целых пяти книг Еноха обнаружены в Кумране, в то время как в нем не найдено ни одного отрывка из книг основателя секты праведников. Мы постараемся показать, что кумранский мистицизм был не просто абстрактным набором мистических рецептов для ассасинов, желающих при жизни подняться на небо и войти в Совет Богов.

Он был основан на конкретном жизненном опыте его основателя – человека, который утверждал, что он был праотцем Енохом, прапраправнуком Адама в седьмом колене. Он был взят живьем на небо, увидел Бога, превратился в результате его лицезрения в ангела и вернулся обратно на землю перед концом времен.

В основополагающей книге цикла Еноха – книге Стражей – праотец Енох, взятый живьем на небо, возвращается на землю по повелению Господа, чтобы произнести проклятие Господа Стражам – падшим ангелам, которые спустились на землю, развратили ее и совокупились с дочерьми человеческими. Эти Стражи, а потом их сыновья, Великаны, пытаются подкупить Еноха и переманить его на свою сторону. Они просят его заступиться за них перед Господом. Но Енох вместо этого проклинает их.

Мы постараемся показать, что история Еноха, перед которым безуспешно заискивают сыны Божии, – это метафорическое изображение совершенно конкретной истории. А именно – попыток сыновей Ирода заискивать перед пророком, который говорит от имени вернувшегося на землю Еноха.

Мы постараемся показать, что мифический «енохианский иудаизм», который так любят исследователи, – это не абстрактное направление в иудаизме, не сферический конь в ваккууме, который существовал где-то в вечности, то ли в V, то ли во II в. до н. э.

Это совершенно конкретная военно-прикладная теология, которая начала развиваться в кругах ревностных иудеев после позорного конца династии Маккавеев, в качестве ответа на многочисленные и неудачные восстания против римлян.

Эта военно-прикладная теология начала обещать своим приверженцам не физическое воскресение, как это было в ранних разновидностях иудейского милленаризма, а освобождение души, родственницы Бога, от тела. Эта военно-прикладная теология начала обещать не материальные богатства, а попадание в Рай.

Эта теология уничтожала одну из главных несущих конструкций иудейского монотеизма: великую китайскую стену между Богом и человеком. Она утверждала, что душа есть родственница Бога. Что человек способен подняться на небо, увидеть бога, сбросить с себя прежнюю одежду (т. е. физическое тело) и облечься в одежды славы – то есть в сияющее тело ангелов.

Она утверждала, что павшие шахиды попадают на небо и становятся там ангелами (Енох. 19:139/104:4)[1]. Что они вступают в Небесное Воинство (Енох. 19:140/104:6). И что они сияют при этом, как небесные светила (Енох. 19:137/104:2).

И она утверждала это от имени человека, который все это проделал, – от имени вернувшегося с небес Еноха.

Именно этот человек – он же Иоанн Креститель – он же реформатор иудейского милленаризма Цадок – стал основателем совершенно революционного (во всех смыслах) бренда мистицизма, невиданного до той поры ни среди язычников, ни среди монотеистов.

Он и его последователи создали концепцию нового, небесного Рая. Рая у престола Бога, где собираются шахиды, причисленные к богам (элим), где они созерцают Бога и сами становятся святыми и богами, где они садятся на своих небесных тронах и надевают свои венцы. И к этому Раю, естественно, прилагался Ад – где мучаются все те, кто не примкнули к числу шахидов.

Цадок/Иоанн/Енох переосмыслил или отверг все догмы ортодоксального иудаизма (или, точнее, переразвил их на основе древних, домонотеистических иудейских верований). Он обещал, что человек в результате познания может стать Богом.

С его времени обещание Рая стало неотъемлемым для фанатичных сект – от ассасинов до нынешних исламистов, которые надеются получить своих 72 девственниц.

Тот факт, что он сделал это для решения чрезвычайно практической проблемы – для объяснения постоянных неудач секты милленаристов-фанатиков, – не отменяет красоты и дерзости этого поразительного мистического построения.

Иоанн Креститель создал религию, которая учила, что человек, путем познания, может стать Богом. «Ты увидел Христа – ты стал Христом».

Это утверждение и было сущностью гностицизма. Оно появилось на свет несколько раньше Иисуса. Оно было приметой бесчисленного количества разновидностей христианств, и оно в конце концов было отвергнуто победившей церковью как слишком опасное, потому что, с точки зрения церковной бюрократии, новым воплощением Христа был не индивидуум, а сама бюрократия: церковь и ее епископы. «Почитайте епископа, как Иисуса Христа»{12}.

Именно отождествление Иоанна Крестителя и автора книг Еноха (даже больше, чем отождествление Иоанна и Цадока) является самым спорным – и вместе с тем самым важным местом данной книги. В какой-то мере всю эту книгу можно рассматривать как вступление к ее последней главе.