Христос с тысячью лиц - [27]

.

Север откусил от владений царя Эдессы (его снова, как легко догадаться, звали Абгар) огромный кусок, а сам царь начал чеканить монеты с самим собой на одной стороне и с Септимием Севером на другой{94}.

Это был тот самый царь Абгар VIII, придворным, фаворитом и товарищем детских игр которого был знаменитый эдесский гностик Бардесан.

Окончательно инкорпорировал Эдессу в империю сын Септимия Севера, капризный и недалекий император Каракалла. Не обладая военными талантами отца, он справился с очередным Абгаром (за номером девять) куда более простым образом.

«Антонин обманул царя Осроены Абгара, ибо пригласил его к себе как друга, а затем взял под стражу и заточил в темницу и таким образом овладел Осроеной, оставшейся без царя»{95}.

Это окончательное преобразование Эдесского царства в провинцию Осроену обернулось трагедией для Бардесана. Он бежал из Эдессы в Армению и, укрывшись в горной крепости Ани, написал, между прочим, историю Армении{96}. С этого момента и до VII в. Эдесса надолго стала частью Римской империи и стратегическим римским центром в Месопотамии.

Церковь в Эдессе

Представитель той христианской церкви, которая впоследствии стала господствующей в Римской империи и которая сама себя называла «кафолической», то есть всеобщей, и «ортодоксальной», то есть правоверной, появился в Эдессе около 200 г. н. э. почти одновременно с войсками Севера. Это был некто Палут, рукоположенный антиохийским епископом Серапионом.

К своему удивлению – и, вероятно, огорчению, – Палут застал в городе великое множество верующих в Иисуса Христа сект. Все они говорили на арамейском языке, то есть на том же самом, что и сам Иисус. Последователи Палута долго находились среди этих страшных еретиков в меньшинстве и получили от них презрительную кличку «палутиане».

Ситуация начала исправляться только в IV в. н. э., когда ортодоксальное христианство стало сначала господствующей, а потом, с 380 г., – единственной разрешенной религией империи. В 411 г. епископом Эдессы стал некто Раббула. Методы, употребленные Раббулой для расправы с еретиками, мало отличались от тех, которыми впоследствии инквизиция расправлялась с альбигойцами и катарами. Он конфисковывал их имущество, сжигал книги и не брезговал натравливать на «еретиков» воинствующих фанатиков.

«Силою Бога этот славный соратник Иисуса Христа смог тихо уничтожить дома их собраний и взять и принести все их сокровища в свои церкви, пока даже и камни их он не взял для своего пользования… Тысячи евреев и мириады еретиков он обратил в веру Мессии за время своего священничества», – с нескрываемым восхищением сообщает «Жизнь Раббулы»{97}.

Рвение Раббулы было тем более сильным, что императорская власть к этому времени сильно ослабела, и епископы были де-факто теократическими правителями городов. Чем меньше в этих городах было еретиков и язычников, тем абсолютней была их власть.

Помимо прямого истребления еретиков, Раббула вел с ними нешуточную идейную полемику. Важнейшим инструментом этой полемики стал сочиненный при Раббуле текст под названием «Доктрина Аддая»{98}.

Это был очень трогательный текст, включавший в себя ни более ни менее как переписку Иисуса с царем Эдессы Абгаром. Абгар в этой переписке предлагал Иисусу защитить его от кровавых евреев, которые вот-вот должны были его распять. В «Доктрине Аддая» также говорилось, что после смерти Иисуса апостол Фома прислал в Эдессу своего ученика Аддая, учеником которого и был Палут. (Тот самый ортодокс Палут, который, напомним, появился в Эдессе около 200 г. и ученики которого долго назывались «палутиане».) А человек, в доме которого остановился Аддай, был некто Товия, иудей.

Поздний этот текст, как фальшивка, драгоценен для нас следующим: дело в том, что его мишенью являются почти все крупные группы «еретиков», жившие в то время в Эдессе.

Кто же были те «еретики», которыми кишела Эдесса?

Кому принадлежал храм, уничтоженный наводнением в 201 году?

Один из них, как легко может догадаться читатель, был уже неоднократно упомянутый нами Бардесан – аристократ, товарищ детских игр и фаворит царя Абгара VIII.

Учение Бардесана было не просто популярно в Эдессе. «Жизнь Раббулы» сетует на то, что Бардесан «прельстил сладостью своих гимнов всю знать города»{99}. А один из немногих текстов школы Бардесана, которые до нас дошли под названием «Книга законов стран», даже утверждает, что Бардесан обратил в свою веру царя Абгара. Таким образом, он был не только его фаворитом, но и духовным наставником.

На первый взгляд это сообщение может показаться странным. Каким образом царь языческой Эдессы, в которой стояли храмы Небо и Белу, в которой в священных прудах, посвященных Атаргатис, плодились неприкосновенные карпы с плавниками, украшенными драгоценностями, в которой веровали в арабских богов-близнецов Азиза и Монима, в Утреннюю и Вечернюю Звезду, мог уверовать в Иисуса?

Однако мы должны учитывать тут две вещи.

Во-первых, вера Бардесана кардинально отличалась от той, которую исповедовала римская церковь. Для римской церкви, преследуемой государством, все достижения Рима и Греции, все их статуи, боги, портики, колоннады, философия и искусство было делом рук Сатаны. Они должны были быть истреблены и разбиты, а приверженцы их – обращены в истинную веру. Не то Бардесан: его вера была, по существу, набором эзотерических духовных практик, обещающих слияние человека с Богом, и Бел с Атаргатис были ей не помеха, тем более что Бардесан не отрицал существования всяких малых богов – он просто считал, что человек стоит выше их в порядке творения.