Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды) - [4]

Хотя признание было оправданным, изведал он и все «пре­лести» тогдашней «оглобельной критики» и остракизма. Случа­лось, набор готовых к печати книг по указке неумолимых цензоров рассыпался, как это случилось с романами «Леониды не вернутся к Земле» и «Дикая охота короля Стаха», а снятые по произведени­ям писателя кинофильмы пренебрежительно долго пылились на полке, как было это с фильмом «Христос приземлился в Городне», более двадцати лет недоступном зрителю. Случалось и такое, что критики в пух и прах разносили написанное им, а некоторые произведения, прежде чем выходили книжкой на белорусском языке, печатались сначала на других: «Чозения», «Ладья Отчая­ния» — на русском, «Дикая охота короля Стаха» — на чешском.

Как-то на вопрос о наиболее дорогих автору произведениях В. Короткевич ответил: «Я назову три таких произведения: «Колосья под серпом твоим», «Чозения» и «Ладья Отчаяния». Роман «Коло­сья под серпом твоим» затрагивает... яркую страницу белорусской истории... Повесть «Чозения» дорога мне как воспоминание о не­повторимых месяцах, проведенных на Дальнем Востоке. «Ладья От­чаяния», на мой взгляд, наиболее удачная попытка дать обобщен­ный характер белоруса, которому и чёрт не брат, которого и смерть не страшит, который более всего любит Родину, жизнь и веселье и ни при каких обстоятельствах не уступит в борьбе за них».

Будучи глубоко национальным писателем, Владимир Ко­роткевич никогда не ограничивал свои интересы исключительно белорусскими рамками. Примеров тому не счесть — от художе­ственных произведений до научных исследований, от сценариев кинофильмов до переводов на белорусский язык произведений зарубежных авторов.

В прозаический сборник «Чозения», например, вошла и од­на из лучших одноименная повесть, действие которой происходитв 60-х годах прошлого столетия на Дальнем Востоке, а героями её являются влюблённые и романтичные молодые представители ин­теллигенции, внуки белорусских повстанцев 1863 года. Опублико­ванная на русском языке в журнале «Молодая гвардия», она вызва­ла настоящий фурор в среде российских читателей. Повесть «Лис­тья каштанов» посвящена киевским подросткам первых победных лет после Великой Отечественной войны. А первое прозаическое произведение В. Короткевича — во многом автобиографическая повесть «В снегах дремлет весна» насквозь пронизано киевскими реалиями, в образах героев узнаются сокурсники писателя и пре­подаватели университета.

В сфере интересов Владимира Короткевича — публициста находились не только представители белорусской истории и куль­туры, но и всемирно известные Джордж Байрон, Антон Чехов, Михаил Шолохов, не только города и памятники Беларуси, но и достопримечательности Латвии («Сказки Янтарной страны»), Вильнюса («Вильнюс — частичка моего сердца»), Киева («Мой се градок!»). Он мастерски перевоплощал на белорусский язык произведения В. Катула, Д. Байрона, А. Мицкевича, И. Франко, М. Карима, Я. Судрабкалана, Р. Гамзатова, А. Толстого, перево­дил с литовского, латышского, грузинского, украинского, русского, польского, словацкого, чешского, туркменского и других языков. Да и сам в студенческие годы писал прозаические произведения на русском языке, в том числе повесть «Предыстория».

На всю жизнь сохранил Владимир Короткевич пристрастие к путешествиям. Где только не довелось ему побывать — от милых сердцу белорусских мест до Владивостока, Урала и Сибири, до Бухары и Самарканда, от белорусских рек до Крымских гор, не­однократно поднимался на Карадаг, изъездил и исходил Польшу и тогдашнюю Чехословакию. Случалось, попадал в различные переплёты. Один такой эпизод произошёл в начале марта 1953 го­да, когда Владимир Короткевич учился в Киевском университете и подбил друзей вопреки строгому запрету поехать в Москву на похороны Сталина: «В 39-м вернулся из тюрьмы один из моих дя­дек, старый коммунист, перед арестом — заведующий камчатским облоно... Несмотря на мой возраст, он ничего от меня не скры­вал... Потому и на похороны Сталина поехал и подбил на поездку ребят из комнаты, не из-за скорби, а чтобы видеть собственными глазами. И увидел. И, вместе с хлопцами, помогал санитарам вы­таскивать из давки людей. И попал в переделку в Ветошном пере­улке в день похорон. А это уже не оставляло никаких сомнений и вызывало одно желание: «Скорей бы покончили со всем этим».

В августе — сентябре 1965 года писатель проходил во Влади­востоке военные сборы в ежедневной газете Тихоокеанского флота «Боевая вахта». Он не только вдоволь попутешествовал по При­морью и Уссурийской тайге, посетил многие города и посёлки, но и плодотворно потрудился творчески, собирая материал для бу­дущих произведений. Доработал после редакторского прочтения роман «Колосья под серпом твоим», завершил сценарий фильма «Христос приземлился в Городне». Здесь же родился замысел одной из самых романтических его повестей «Чозения».

Относительно своей творческой лаборатории в интервью из­вестному исследователю истории белорусской литературы Адаму Мальдису (он написал удивительно тонкую, пронзительную по то­нальности книгу «Жизнь и вознесение Владимира Короткевича», из которой я почерпал для себя немало интересных фактов твор­ческой биографии Владимира Семёновича) писатель отметил: «Сначала появляются записные книжки. В них — размышления, наблюдения, выписки. Затем рождается краткий план. Между его строк вписываются всё новые и новые куски. Такой план перепи­сывается раз пять. А потом, когда всё отстоялось и отшлифовалось в голове, — переписываю начисто. Легко и без особых правок. Я согласен со словами Бунина, приведёнными в воспоминаниях Катаева, что нельзя из ничего сделать что-то путем бесконечных перечёркиваний. Конечно, если уже что-то есть, тогда и правки позволяют улучшить произведение...».