Христианство: век за веком. Очерки по истории христианской Церкви - [152]

До самой смерти Толстой не был окончательно уверен в правильности избранного им пути. За несколько дней до кончины он встретился со своей сестрой – православной монахиней. «Граф обнял сестру, – вспоминал очевидец этих событий, – и из глаз его брызнули слезы. Около пяти минут он не мог успокоиться, рыдая на ее плече. Затем он говорил, что с радостью он надел бы подрясник и жил бы в монастыре, исполняя самые низкие и трудные дела, лишь бы не принуждали его молиться, чего он не может. На замечание сестры, что и ему бы поставили условием ничего не проповедовать и не учить, Толстой ответил: «Чему учить? Там надо учиться; в каждом встречном насельнике я видел только учителей. Да, сестра, тяжело мне теперь. Ведь 80 лет, а умирать надо!» И в этой своей двойственности Лев Николаевич был глубоко несчастен.

Поздней осенью 1910 года, ночью, тайно от семьи 82-летний Толстой покинул Ясную Поляну. В пути он заболел и вынужден был сойти с поезда на станции Астапово. Здесь, в доме начальника станции, писатель провел последние семь дней своей жизни. Он просил прислать к нему оптинского духовника. И старец приехал. Однако врачи не допустили его к Толстому, надеясь, что он поправится. Но Лев Николаевич скончался, так и не примирившись с Церковью. Его похоронили в Ясной Поляне, на краю оврага в лесу, где в детстве он вместе с братом искал «зеленую палочку», хранившую «секрет», как сделать всех людей счастливыми.

М.В. Первушин

Преподобный Амвросий Оптинский

«Небольшой монастырь в Калужской губернии – Оптина Пустынь, – заметил один из современных иерархов, – исторически оказалась тем местом, где русская интеллигенция встретилась с Церковью. Причем встретилась не на каких-нибудь диспутах или “официальных” богослужениях, а с самой глубиной веры Христовой, исповедуемой ее старцами». Из всех оптинских старцев наиболее известным был преподобный Амвросий. Народ стекался к его келье со всех концов Российской империи. Такую известность стяжали отцу Амвросию его духовный опыт, искренняя любовь и умение указать каждому свой путь ко Христу.

Будущий старец родился 21 ноября 1812 года в Тамбовской губернии в многодетной семье сельского дьячка. Время появления на свет младенца совпало с празднованием престольного праздника. В их доме было полно народу, и матери пришлось рожать в старенькой баньке. «Как я на народ родился, так все на народе и живу», – часто говаривал отец Амвросий. В крещении он был назван Александром. С успехом пройдя курс духовного училища, Александр поступил в Тамбовскую семинарию, где стал одним из лучших учеников. Его товарищи по учебе вспоминали: «Бывало, сидишь за уроками, зубришь, а он все бегает. А как отвечать станет – точно по книге читает!» Обладая живым характером, добротою и остроумием, Александр всегда был душой компании, его любили товарищи и сослуживцы. И никому не могла прийти в голову мысль о его монашестве. Сам старец впоследствии так вспоминал: «Да и сам я никогда не думал идти в монастырь, но как-то раз сильно заболел. Уже и надежды на выздоровление не было. Я было попрощался с белым светом и в отчаянии дал обещание Богу: если выздоровею, непременно пойду в монастырь».

По выздоровлении Александр не забыл своего обета, но несколько лет откладывал его исполнение. И чем больше проходило времени, тем мучительнее становились укоры совести. «Придешь домой, – вспоминал старец, – на душе неспокойно». Изнемогая от своей нерешимости, Александр пошел за советом к духовнику, а тот сказал: «Иди в Оптину и будешь опытен». Так осенью 1839 года Александр прибыл в Оптинский монастырь, где вскоре принял постриг с именем Амвросий.

В монастыре Амвросий вновь заболел. Болезнь была настолько тяжела, что навсегда подорвала его здоровье и почти приковала к постели. Он не скорбел о своей болезни, считал ее необходимым средством воспитания души, говоря: «Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения». После кончины оптинского старца Макария духовное руководство в монастыре перешло к отцу Амвросию. Нелегко было ему в болезни согласиться принять на себя старчество, но его любовь к людям была выше немощи. Отец Амвросий часто повторял: «Я слаб, но ведь у людей столько скорбей, столько скорбей!..» И он жалел каждого, приходящего к нему. С раннего утра и до позднего вечера шел к нему людской поток, не считая множества монахов и нескольких десятков писем, приходивших и отсылавшихся ежедневно. Изо дня в день на протяжении 30 лет всех встречали его беззаветная любовь и забота. «Меня поразила непостижимая бездна той любви, которая была в отце Амвросии, – вспоминал первую встречу с ним знаменитый русский писатель. – Ия, смотря на него, стал понимать, что значение старцев – учить людей жить счастливо и помогать им нести выпадающие на их долю тягости, в чем бы они ни состояли».

Для отца Амвросия не существовало мелочей. Он знал, что все в жизни имеет свою цену и свои последствия. Не было ни одного вопроса, на который бы он не ответил с неизменным чувством добра и участия. Вот как описывает очевидец один случай: «Однажды пришла к Амвросию деревенская баба, нанятая одной помещицей пасти индюшек. Индюшки у незадачливой крестьянки гибли, и барыня хотела ее наказать. “Старец, – кричала она в слезах, – хоть ты помоги. Сил моих нет. Сама не доедаю, пуще глаз берегу их, а они дохнут. Наказать меня барыня хочет. Пожалей, родимый”. Посетителей у старца всегда было много. Поднялся общий смех. Кто-то выкрикнул: “К чему с таким делом, да к старцу?” Амвросий же ласково расспросил ее, как она кормит птиц. Дал совет, как за ними ухаживать, благословил ее и простился. Тем же, которые смеялись над бабой, он заметил, что в этих индюшках вся ее жизнь. А индюшки у бабы, что удивительно, после совета старца дохнуть-то перестали».