Христианство в свете этнографии - [44]
Легенда о драконе, таким образом, древнее легенды об умирающем звере-боге, и отношение человека к божеству в этой легенде пассивнее и беспомощнее.
Христианство, соткавшее свой центральный миф вокруг легенды об умирающем боге, использовало для своих целей также и легенду о драконе и спасителе. Стилизация легенды, однако, не была доведена до конца. Дракон и девица остались в полной неприкосновенности, только Драконоборец был перелицован и перестилизован по-христиански. Поэтому христианская версия легенды имеет характер странный и нескладный. Георгий, убивший дракона, вместо того, чтоб приласкать спасенную девицу, начинает читать ей мораль о христианстве. Он требует, чтоб спасенные жители крестились во Христа. И крестятся двадцать тысяч, не считая женщин и детей. Эти якобы точные указания несуществующих чисел составляют любимый прием и Ветхого и Нового завета. От брака Георгий отказывается. Благородный царь, отец девицы, строит поэтому церковь во имя Георгия Благословенного. Таким образом церковь во имя святого построена при жизни святого. Дальше этого итти трудно. Дальше царь предлагает Георгию много золота. Но Георгий приказывает раздать его бедным и начинает поучать царя четырем основным правилам церковности: заботиться о церкви, почитать священников, соблюдать божественные службы, печься о бедных.
Таким образом старинная легенда о змие-истребителе стала обыденной и серой христианской агиткой.
Впрочем в дальнейшем процессе стилизации дракон превратился в древнего змия, духа тьмы и князя преисподней. Образ Георгия Победоносца, Спасителя, победившего силы ада, в конце концов сплетается с образом Спасителя Христа.
Совершенно бесполезно исследовать вопрос о христианском мученике Георгии святом, сопоставлять жития каппадокийские, армянские, абиссинские и многие другие и взвешивать аргументы за и против — существовал ли христианский Георгий или такого вовсе не было. Иные богословы привлекают к сборному Георгию Мученику даже того исторического Александрийского Георгия, арианского архиепископа, который вел непримиримую борьбу с епископом Афанасием Александрийским, а потом был посажен в тюрьму. Он достаточно насолил и православным и язычникам. Уличная чернь вытащила его из тюрьмы и умертвила после многих истязаний. Эти истязания в заново стилизованном житии Георгия Каппадокийского превратились в подробно описанные пытки. Георгия жарили в печи, колесовали, били плетьми, обували в раскаленные сапоги с острыми гвоздями.
Собственный Георгий существовал в Сицилии, другой в Италии, — в сущности каждая страна имела по Георгию.
В течение рассказа вступает новая подробность. Воин не убивает поверженного дракона. Он велит девице обвязать дракону тело шерстяным поясом и вести его за собой в селение. Дракон как будто приуготовлен для святого крещения.
В ряде вариантов, например в китайском, девица справляется с драконом бее всякого участия мужчины, убивает его или лишает его силы. Однако, эпизод с девицей, смиряющей дракона, удивительно подходит к общему стилю христианства, изнеженному, манерному и морализирующему.
Мало того, в французском варианте, в роли девицы является евангельская Марфа, которая связывает дракона собственным поясом и душит его на смерть. Этот дракон — знаменитый Тараск, по имени которого назван и город Тараскон. Альфонс Додэ в своей Тарасконской эпопее не забыл и Тараска.
Христианская легенда о Георгии Змиеборце восприняла в себя какие-то иные элементы, тоже языческие и древние, но уже не связанные с драконом и девицей. Георгий воспринял черты языческого божества. В виде парадокса можно привести: имя Георгий означает, как известно, «земледелец», хотя ничего особенно земледельческого нет в этом образе.
Впрочем, Георгия Земледельца можно сблизить с Земледельческим Зевсом (Зевс Георгос) и праздник Георгия 23 апреля считать праздником возрождения земледельческой весны.
Русский народный стих о Егории Храбром является еще более разнородным и сборным, чем византийское житие. С одной стороны он довольно верно отражает церковную версию:
Явное сближение Егория с Христом, ибо премудрость является матерью также и Христа.
Но дальше выступают отголоски былинные. Царище Мартемьянище изображается совсем как Змей Горыныч или Идолище Поганое.
И в довершение:
Острафил — Строфокамил — страус. Таким образом страус сидит на воротах и держит в когтях осетра.
Не менее загадочны и противоречивы элементы, привходящие в этот сборный образ Георгия — скотоводческие и земледельческие.
Праздник 23 апреля имеет характер скотоводческого праздника весенней травы, полезной для стад и приятной для пастухов. Так, у западных славян справляется обряд Зеленого Георгия. Юноша, обвитый цветными венками, изображает Георгия. В конце обряда его окунают в воду, вместо него спускают в воду особое чучело. Скот выгоняют в поле и украшают его лентами и свежими цветами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения, посвященные Северу, являются наиболее ценной частью творческого наследия В.Г.Тана-Богораза.В книгу включены романы «Восемь племен» и «Воскресшее племя», а также рассказы писателя, в которых сочетается глубокое знание быта и национальных особенностей северных народов с гуманным отношением ученого и художника.
Произведения, посвященные Северу, являются наиболее ценной частью творческого наследия В. Г. Тана-Богораза.В книгу включены романы «Восемь племен» и «Воскресшее племя», а также рассказы писателя, в которых сочетается глубокое знание быта и национальных особенностей северных народов с гуманным отношением ученого и художника.…В романе из жизни первобытных людей «Восемь племён» (1902) широко используется фольклорный материал; создаются легендарно-эпические образы, художественная достоверность картин северного быта, их суровая и величественная романтика.
Как жили на земле первобытные люди за много тысяч, или десятков тысяч лет назад? Какие у них были обычаи и страсти, семейное устройство и войны, религия и сказки и игры? Часть ответов на эти вопросы Вы найдёте в книге. Роман «Жертвы Дракона» основан на распространённой легенде о девушке, отданной в жертву дракону, и юноше, защитившем её. В роли Дракона выступает один из последних ящеров третичного периода. В роли юноши – первобытный мятежный охотник Яррий, не желающий слепо покоряться колдунам, шаманам и судьбе. Повесть «На озере Лоч» относится к более поздней эпохе свайных построек.
Произведения, посвященные Северу, являются наиболее ценной частью творческого наследия В.Г.Тана-Богораза.В книгу включены романы «Восемь племен» и «Воскресшее племя», а также рассказы писателя, в которых сочетается глубокое знание быта и национальных особенностей северных народов с гуманным отношением ученого и художника.
Произведения, посвященные Северу, являются наиболее ценной частью творческого наследия В.Г.Тана-Богораза.В книгу включены романы «Восемь племен» и «Воскресшее племя», а также рассказы писателя, в которых сочетается глубокое знание быта и национальных особенностей северных народов с гуманным отношением ученого и художника.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.