Хрестоматия по Шести йогам Наропы - [77]

Сперва наставления по Шести йогам Наропы принадлежали исключительно ламам ранней школы кагью. Позже лама Цонкапа Великий получил передачу в эту систему, а затем написал трактат «Книга трёх воззрений». Так Шесть йог попали в традицию ганден, или гелуг.

Школа кагью особенно прославилась своей передачей Шести йог, а ранние наставники её линии передачи, такие как Марпа, Миларепа, Гампопа, Пагмо Друпа и Дрикунгпа Джигтен Сумгон, были безупречными держателями традиции. Однако годы шли, традиция передавалась от поколения к поколению, ветвилась, путалась; в устные наставления закрадывались мелкие неточности, выраставшие порой в серьёзные огрехи. Дже Гьялва Ньипа — наш второй Будда, то есть Цонкапа, — устранил все эти ошибки и прояснил ключевые моменты этой системы. Вот почему самая мощная и эффективная передача Шести йог Наропы практикуется нынче именно в школе гелуг…

Сочинения ламы Цонкапы по Шести йогам Наропы содержат невероятно глубокие наставления по практикам этой знаменитой традиции. Если даже обыскать все три мира бытия, то и тогда вряд ли найдёшь учения, равные этим.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОКЛОН ЦОНКАПЕ ВЕЛИКОМУ

Цонкапинский дар наставника стал легендой. Тибетцы обожают в лицах рассказывать историю о том, как с ним впервые столкнулся Гьялцаб Дже (род. 1364), которому было суждено стать его главным наследником. Во время их встречи Гьялцаб Дже уже был выдающимся, хоть и весьма заносчивым, монахом школы сакья. Он был наслышан о цонкапинской репутации как философа и намеревался разбить его в пух и прах на публичном диспуте. Случай вскоре представился. Когда Гьялцаб Дже приехал к Цонкапе, тот проповедовал Дхарму собранию учеников. Ногой распахнув дверь, ни с кем не здороваясь, Гьялцаб Дже гордо прошествовал через зал сквозь ряды слушателей и с победоносным видом уселся за спиной наставника прямо на его трон. Ошеломлённые ученики стали переглядываться, те, что были побойчее, уже засучивали рукава, но Цонкапа и бровью не повёл, продолжая спокойно излагать учение, и только слегка отодвинулся, чтобы высокому гостю было удобнее сидеть. Некоторое время спустя Гьялцаб Дже тихонько сполз с трона, бочком-бочком на цыпочках пробрался в дальний угол, совершил приличествующее число полных простираний и, скромно потупившись, уселся слушать. С этого самого дня он уже не расставался с Учителем, а когда в 1419 году Цонкапа покинул этот мир, именно он унаследовал, теперь уже с полным на то правом, трон и титул настоятеля монастыря Ганден.

В западной литературе Цонкапу иногда изображают этаким рафинированным интеллектуалом, но это представление является чересчур однобоким, ибо совершенно не отражает его выдающихся йогических свершений. А ведь это именно он вместе с восемью учениками предпринял четырёхлетний затвор в горах Олкха, посвящённый Гухьясамадже, усиленно занимаясь созерцанием, а несколько лет спустя провёл в затворе ещё один год¹⁶. Во время первого четырёхлетнего затвора он и шесть из восьми сопровождавших его учеников довольствовались горсткой ягод можжевельника в день. Говорят, что Цонкапа запретил двум ученикам постарше «извлекать сущность» (тиб. bcud len) — именно так называется этот метод питания — и велел им в силу возраста принимать обычную пищу¹⁷. Сам же с остальными шестью учениками вовсю практиковал «извлечение сущности», используя ягоды можжевельника в качестве «пилюль сущности».

Цонкапа жил в период бурного расцвета тибетского свободомыслия, до того как язва политкорректности поразила тибетскую духовность, породив понятие сектантства. В те счастливые времена ламы-философы ещё могли свободно распространять и обсуждать различные философские идеи без риска быть обвинёнными в ереси. Это хорошо видно из рассказа о первой встрече Гьялцаба Дже с Цонкапой.

Наверное, лучше всего эта атмосфера воплотилась в характере одного из самых непримиримых философских антагонистов Цонкапы, выдающегося ламы из школы джонанг по имени Бодонг Чогле Намгьял (род. 1376). Этот самый необычный и крайне непоседливый лама, умудрившийся побывать немаловажным наставником Первого Далай-ламы (род. 1391), потратил полжизни, описывая различные буддийские линии передачи в Тибете (его «Собрание сочинений» насчитывает свыше тысячи наименований). Затем он сменил перо на посох и вторую половину жизни провёл, путешествуя по монастырям и скитам самых разных школ, вызывая высших лам этих обителей на философский диспут. Если монахи в «осаждаемом» монастыре не решались принять его вызов, он устраивался во дворе, обложившись сочинениями наиболее почитаемых лам линии передачи этого монастыря, и вызывал на диспут их учеников и последователей, зачитывая спорные места из этих трактатов. Репутация неистового Бодонга внушала такой страх большинству из тех, кого он вызывал, что порой он целыми днями просиживал у стен, распевая оскорбительные песни и частушки собственного сочинения, всячески понося трусливых монахов, которым недоставало смелости сойтись с ним в поединке.

Но как-то раз нашла коса на камень. Однажды Бодонг пришёл в монастырь школы сакья, а единственным монахом, который решился выйти к нему, оказался шестнадцатилетний Кхедруб Дже (род. 1385). Юный хуварак разбил бродячего философа в пух и прах, после чего они стали друзьями на всю жизнь. Позже Кхедруб Дже стал одним из главных учеников Цонкапы. В линии передачи Шести йог Наропы Кхедруб упоминается сразу за Цонкапой; это указывает на то, что именно он стал главным держателем цонкапинской линии преемственности Шести йог Наропы. Более того, после смерти Гьялцаба Дже, который унаследовал цонкапинский трон в монастыре Ганден, наследником был объявлен всё тот же Кхедруб Дже.