Хранящие тепло - [7]

Они уже изучали эту поэму в пятом или шестом классе. Но сейчас вряд ли кто-то из них хотя бы приблизительно помнил ее содержание. Теперь Саше предстояло провести всего несколько факультативных занятий по Пушкину, подбирая произведения по своему усмотрению. Она, почти не задумываясь, выбрала «Руслана и Людмилу». Она любила эту сказку сама и надеялась, что сумеет разделить эту любовь на двадцать частей — на каждого, поровну…

Предисловие было не долгим. Саша поступала вопреки методическим указаниям и рекомендациям по проведению урока, уделяя теории ничтожное количество времени. Она это знала. Но знала и другое — едва стоит ей начать читать, как все они переменятся. Кто-то будет слушать с видимым интересом и вниманием, кто-то — с деланным и напускным равнодушием; с последней парты наверняка прозвучит парочка изощренных комментариев, но большинство класса на них не отреагируют. Они будут слушать Пушкина. А Саша будет читать… А потом прозвенит звонок — и если он застанет ее на половине фразы, эта фраза не останется неоконченной. Они будут слушать дальше.

Перед уходом Саша забежала в учительскую.

— Ох, и удивляюсь я вам, Александра Алексеевна!

Она улыбнулась, поймав приветственный взгляд высокого молодого человека с копной рыжих волос и веснушками на лице. Владимир преподавал в училище физику.

— Чему же вы удивляетесь, Владимир Николаевич?

— Гипнотизируете вы их, что ли? Ведь сидят — как мертвые, и слушают, черти! У меня на уроках никогда такой тишины не бывает. Я сегодня мимо вашего кабинета проходил, остановился на секунду… Как там было? — он наморщил лоб, мучительно пытаясь что-то вспомнить: — Ах, если мученик любви страдает страстью безнадежно, хоть грустно жить, друзья мои… Кат там было?

— Однако жить, — улыбнувшись, закончила Саша, — еще возможно!

— Вот-вот? Ведь слушают же, черти! Как это вы, а?

— Это не я, Володя, — улыбнулась она, — это Пушкин. Я здесь ни при чем.

— Убегаешь уже, Саша? — он посмотрел на нее пристально, слегка прищурившись.

— Да, убегаю. Меня сегодня в гости пригласили. На новоселье.

— В гости, значит, — медленно произнес он, — ну, тогда… Тогда ладно.

— А что? — спросила Саша, почувствовав, что он не все сказал.

— Да нет, ничего. Это я так. У меня лишний билет в театр был, но если в гости…

— Очень жаль, Володя. Как-нибудь в другой раз, ладно?

— Ладно, — согласился он.

— До завтра, Володя!

— До завтра!

Саша скрылась в дверном проеме, чувствуя на себе его пристальный и задумчивый взгляд.

Новоселье оказалось не слишком людным, но шумным. Саша с любопытством оглядывала окружающих ее молодых людей. Безусловным «гвоздем программы» был Федор. Он практически не умолкал, рассказывая то анекдоты, то случаи из жизни, скорее напоминавшие анекдоты. Его жена Маша действительно была несколько напряжена. Она была красивой, но, на взгляд Саши, красота ее была холодноватой, застывшей и несколько условной, потому что, если дать волю воображению и представить себе Машу без умело наложенного макияжа и тщательно уложенной прически, получилась бы гораздо более живая и интересная женщина. Пусть не такая яркая, немного растерянная от собственной неприкрытой беспомощности, зато — живая. Другая пара — Антон и Вероника — были новобрачными, очень милыми, симпатичными и удивительно похожими друг на друга. Оба русоволосые, с короткими стрижками-ежиками, напомнившими Саше ежики ее «потерявшихся мальчиков», синеглазые и круглолицые. Они поженились всего две недели назад и были полностью поглощены друг другом. В глубине души Саша сомневалась в том, что они вообще заметили ее присутствие и сознают повод, по которому собрались.

— Денис задерживается! — торжественно объявил Федор. Настолько торжественно, что Кристина, не удержавшись, рассмеялась:

— Что, государственные дела не дают возможности расслабиться господину президенту?

— Какие государственные дела, он же футболист, — пояснил Федор, на короткое мгновение напрочь утратив свое чувство юмора. — Вратарь. Отличный вратарь, между прочим! Такие мячи ловит!

— Ну, это тоже важно. Почти что президент. Честь державы нужно отстаивать на всех уровнях, а футбол у нас, как известно, в почете. Правда, Саш? — Кристина обернулась к Саше, ища поддержки.

Саша заметила язвительный огонек в ее глазах. Пожалуй, она придает все-таки гораздо большее значение этому знакомству, чем пытается показать. По крайней мере, так показалось Саше. Она подумала об этом еще в тот момент, когда стала свидетельницей реакции Кристины на сообщение Федора о том, что Денис все же придет на новоселье. Глаза Кристины потемнели. Саша была знакома с Кристиной давно, а потому знала, что потемневшие глаза — сигнал о том, что душа ее всколыхнулась.

— Не знаю, — Саша решила не поддерживать язвительного тона подруги, прежде всего потому, что не видела для этого оснований. Ей больше хотелось поддержать Федора, который выглядел немного нелепо, а оттого трогательно. Он напряженно вглядывался в глаза Кристины, словно искал подтверждения своей догадке: кажется, кто-то пытается оскорбить его друга. При этом Федор, за неимением нужного количества стульев в доме, сидел на низком пуфике и смотрел на Кристину снизу вверх.