Хранители времени - [106]
Её темнейшество пережила несколько неприятных минут, очнувшись наутро завернутой в скатерть на столе в своей секретной лаборатории. Спросонья она приняла винные пятна за пятна крови и паническим визгом перебила немало колб с ценными препаратами. Немного придя в себя, Госпожа воспылала праведным гневом и, лично взявшись за расследование, добрых два дня бродила по замку, сканируя подданных напропалую. Сея и Рюиччи, как два неподдающихся телепатии и потому особо ценных сотрудника, следовали за госпожой по пятам, источая безграничное сочувствие и в полный голос обсуждая, что сделают с негодяями, когда разыщут. Но — увы! — виновный в саботаже так и не был найден.
К исполнению своих обязанностей Уэйд смог вернуться лишь через три недели, когда его речь стала более-менее приличной, а сам он — относительно безопасен для окружающих. Начал он с того, что представил дядюшке докладную с требованием привлечь к суду персонал госпиталя за использование бранных слов в отношении должностного лица при исполнении служебных обязанностей и действия, унижающие его личное достоинство, как то: пичканье подозрительными зельями, затыкание рта кляпом и иммобилизацию железными цепями. Дядя вложил документ в папочку с тремя сотнями ему подобных и помолился Вечному Воителю о несчастном случае для племянника.
Ведьминой дюжине пришлось пройти полный курс противосудорожной терапии, причем Ярока поместили в изолятор и настрого запретили общаться с соратниками. От хохота у парня развязался пупок, и ему прописали полный покой, но при виде знакомого лица у него каждый раз начиналась истерика.
Именины лейтенанта вошли в копилку самых счастливых воспоминаний Ларвеора, хотя посторонним об этом знать было незачем.
Песня кончилась, и барды, восхищенно следившие за Леориэль и Аринхом, громко захлопали. К рукоплесканиям тотчас присоединились остальные пришельцы и «злыдни», даже Ларвеор соизволил пару раз соединить ладони. Кристанна и Сивер прервали танец и с глубочайшим изумлением заозирались. Изумление очень быстро сменилось столь же глубоким сожалением: «Как, уже?..», а оно — безграничным ужасом: «Нас же видели!!!»
— Да! — ликующе выкрикнула Леориэль и взмахнула руками, словно пытаясь обнять весь мир. — Да! Вы меня любите! Вы меня действительно любите!
«Каков его план? — продолжал размышлять Ларвеор. — Одних — свести с ума, других — заплясать до смерти, третьих — переманить на свою сторону? Нет, чепуха. Но какой-то план должен быть. Светлые не могут без игр разума. Только мы делаем то, что говорим, и говорим то, что думаем. Сулим смерть — и убиваем. Обещаем помочь — и помогаем, не ища лазеек. А Светлые плетут интриги… и цель одна: выждав, вонзить нож в спину. Или горло. Во имя добра и справедливости. Где его нож?»
Повар насмешливо сощурился. Он не хлопал.
— Простите, мэм, — негромко проговорил он. — Вы совсем не плохи. Но я никогда не любил лжецов и притворщиков. Если кто и заслуживает восхищения, то ваш капитан.
— Что? — надменно вскинув голову, Леориэль шагнула к мерцающему барьеру. — Вы обвиняете меня во лжи, смертный? В чём, позвольте спросить, я солгала?
Повар и бровью не повёл.
— Вам отлично удаются роли своих ребят, господа убийцы. Добрых, честных, благородных. Вы словно говорите: мы не злые. У нас просто работа такая. И вам верят. Но правда в том, что вы — смертоносные гадюки, готовые в любой момент напасть. Улыбаетесь, а сами ножи в рукавах прячете. Вы убьёте любого — друга, сестру, ребёнка — если получите приказ, и рука не дрогнет. Поэтому мне нравится ваш капитан. Он, единственный, не притворяется.
Тишину, наступившую после его слов, можно было рубить топором. «Злыдни» криво, зло ухмыльнулись. Тётка в красном халате испуганно пискнула, мужичок в трусах рыбкой нырнул под ёлку. Девчушки принялись обсуждать опасные гуманистические тенденции развития современного общества. Барды жарко заспорили о последних играх серии «на вылет».
— Ты ба! Гарно спивае, пэс смердючий, щоб його пидняло та гэпнуло! — не к месту возликовал Сея. Ему, наконец, удалось развести глаза, и теперь правый прицельно стрелял в разные стороны, а левый косился Фиораветти в расшнурованный ворот куртки. — Хлопци! Дивчины! Та погляньте на його уси! Чулы вы чи не, шо вин тамотки сказав? «Господа убийцы»! — Бард почесал в затылке, удачно задев вампирку рукой по груди. — Нас убивцами хаеш? Чьий бы пацюк вэрэшчал, а твий бы мовчал, пан лыцар, колы ты з отого ж бэрыга моря, шо мы, кляты! И шоб я бильше цого не чул, хай тоби грець! — уверенно закончил он, погрозил повару пальцем и снова задел Фиораветти по груди.
