Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли - [7]

— Когда мы найдем их, мы снимем с них скальп! — Он сказал это с еле заметной улыбкой. Белые расисты в южных штатах выступали за то, чтобы выставить национальные меньшинства обратно на их малую родину, но куда они собирались выгнать коренных американцев?

Другой индеец сказал, что осквернением занимались то ли куклуксклановцы, то ли какие-то пьянчуги, то ли все вместе. Как бы то ни было, такие действия подобны нарисованному на сводах Сикстинской капеллы граффити. В этих землях уважение стоит на первом месте кодекса чести. Во время ритуала запрещены наркотики и алкоголь, нельзя пользоваться камерами и даже блокнотом, и строго-настрого запрещается приближаться к кругу с едой и напитками. За соблюдением этих порядков следят старейшины и полицейские из числа индейцев.

Немногим ранее я общался с одним из таких полицейских — он был отцом одного из детей. Он сказал, что на восемь округов приходится всего пять «племенных» патрульных автомобилей. Поскольку в Оклахоме официальных резерваций не было, на карте места, населенные преимущественно индейцами, обозначались просто как «земли индейцев». Племенная полиция, учрежденная Бюро по делам индейцев, имела юрисдикцию над этими территориями, и к ней могли обращаться не только индейцы, но и местные полицейские. Традиционные методы ведения дел и решения проблем несколько отличались от общепризнанных, и по этой причине племенная полиция проходила специальную подготовку.

Пока я тащил обугленный крест к мусорной куче, старейшина, отвечавший за молодежь, шел рядом и рассказывал легенду о Сладком Снадобье, шайенском пророке. Он знаменит тем, что однажды вошел в пещеру недалеко от Медвежьего холма, что в Южной Дакоте, и встретился с четырехликим духом. Тот дал ему священные стрелы и передал послание о новом священном танце — о Танце солнца. С этим пророк вернулся в свое племя. Закончив эту историю, старейшина задумчиво посмотрел на меня.

— Долгое время никто не приходил на этот танец, только самые старые из живущих помнили традицию. Мне радостно видеть здесь новые, молодые лица. В этом году здесь собралось больше людей — больше, чем когда-либо прежде.

Затем он ушел, как будто ему больше нечего было сказать. Я начал понимать, что здесь не принято задавать вопросы. Кажется, старейшие представители общины интуитивно знали, что именно ищет или хочет узнать человек, и в свойственной только им манере рассказывали об этом.

Из вигвама вышел шаман, руководивший ритуалом, и попросил нескольких молодых работников, включая меня, сесть полукругом, лицом ко входу. Это был человек средних лет с утомленным лицом, однако, решительно настроенный.

— Я говорил с вашими предками! — во всеуслышание объявил он. Затем добавил, глядя на меня: — Со всеми!

Я вздрогнул. Мы зашли внутрь вигвама. Шаман выбрал одну из множества трубок и показал нам, как правильно курить ее в четыре затяжки. Мы передавали ее по кругу. Самый старый из всех, кто был внутри, худосочный и почти лысый человек прочитал молитву о сохранении племени шайенов, после чего мы должны были принести столбы для сооружения площадки.

Пришлось попотеть, таская длинные тополиные стволы из заболоченной низины. Эти территории находились в зоне ответственности военных инженерных войск, и шайенам пришлось получить разрешение на сруб деревьев. Старейшина отобрал тополя, удовлетворяющие всем необходимым требованиям. Самым важным был центральный столб. Для его изготовления выбрали широкий тополь с раскидистой кроной, начинавшейся примерно в тридцати футах от основания ствола. Без сплоченной коллективной работы мы вряд ли смогли бы вытащить тяжелые стволы из глинистой, грязной низины.

Этот старец отбирал деревья для нужд ритуала в течение последних десяти лет. В прошлом году он сам принимал участие в танце, несмотря на то, что ему было уже за семьдесят. Только однажды мне довелось увидеть его хмурым: когда выяснилось, что одна из цепных пил, принадлежащих племени, осталась в доме, вместо того чтобы использоваться по назначению здесь.

— Они племенные, — строго сказал он. — Все цепные пилы принадлежат племени.

Его слова так и остались звучать в моих ушах. Я мог только догадываться о том, как это трудно — сохранять сплоченность племени в условиях современности. Члены этого сообщества были разбросаны по разным селениям, городам и штатам. Единственная официальная шайенская резервация принадлежала северной ветви этого племени и находилась в Монтане. И ритуалы вроде Солнечного танца помогали сохранять сплоченность племени. Чуть позже, словно подтверждая это, появился хранитель недостающей пилы, и пустил ее в дело вместе с остальными.

Раньше обряд Солнечного танца совершался вблизи с тем местом, где вырубали деревья для столбов, теперь же приходилось прицеплять деревья к трактору и тащить к месту предстоящих событий.

Когда мы вернулись в лагерь, всех молодых людей попросили разбиться по кланам. Кланов оказалось четыре. Им предстояло состязаться друг с другом в скоростной ходьбе и других соревнованиях — так совершалось посвящение главному столбу. Я хотел присоединиться к ним, но не принадлежал ни к одному клану. Пришлось вернуться к машине. Вскоре ко мне вернулось чувство оставленности и чужеродности.