Хранитель забытых тайн - [48]

Медленно тянутся минуты, звона часов не слышно, кажется, время остановилось. Сам король обожает часовые механизмы, но в комнате мадемуазель не видно ни одного циферблата. Время можно измерять лишь визитами мадам Северен, которая пунктуально приходит каждые полчаса, чтобы по предписанию Анны давать Луизе лекарство или питье. Любезней с ней мадам Северен не стала, но авторитету Анны, хотя и нехотя, подчинилась.

Анне ничего не остается, как только любоваться скользящими по гладкой поверхности реки баржами и поглядывать на успокоившееся лицо мадемуазель де Керуаль. Ей еще не приходилось ухаживать за больным в столь необычных условиях. Высокие потолки, чистота и порядок, всегда свежий воздух — в опочивальне мадемуазель совсем не чувствуется запахов, точнее, дурных запахов, а главное, тяжелого, сладковатого запаха, всегда сопровождающего болезнь и смерть, другими словами, вони испачканных простыней, человеческих выделений и медленно умирающей плоти, от чего воздух становится застоявшимся и густым, которым с непривычки трудно дышать. Совсем не похоже, что сюда подкрадывается смерть: здесь всегда надушенное постельное белье, аромат лаванды и розмарина, слегка приправленный приятным запахом камина, где с веселым треском пылают поленья. Даже кожа Луизы пахнет приятно: клеверный мед с мускатным орехом. Неудивительно, что король обожает проводить здесь свободное время.

После полудня лучше мадемуазель не стало, и тогда Анна просит принести тазик и делает больной кровопускание из вены в лодыжке. Толку от этого мало, но сделать надо на тот случай, если кто станет интересоваться ее курсом лечения: тогда она с чистой совестью ответит, что сделала то, что на ее месте сделал бы всякий другой врач, имеющий лицензию Корпорации врачей. Но скоро начинают действовать потогонные средства, и Анна зовет служанку, чтобы та сменила шелковые простыни.

— Ей все еще плохо, — сообщает Анна мадам Северен, собираясь уходить. — Для полного выздоровления мадемуазель потребуется не один день, а может, и не одна неделя. Если ей станет хуже, сразу пришлите за мной карету. А так ждите меня завтра в обычное время.

— Разве лорд Арлингтон позволил вам уходить? — спрашивает мадам Северен.

— Я думаю, он мне доверяет и знает, что я делаю все, что необходимо, — отвечает Анна. — А если не так, он, разумеется, знает, где ее найти.

— Вы были у мадемуазель? — слышит Анна за спиной, проходя через гостиную, чей-то мужской голос.

Она останавливается и оборачивается через плечо, чтобы увидеть того, кто задал ей этот вопрос: втиснутый и крохотное креслице, на нее смотрит дородный мужчина. На его круглой жирной физиономии алым цветом пылает большой нос картошкой; правая рука мертвой хваткой вцепилась в бокал с вином. Увидев, что она обратила на него внимание, он энергично допивает остатки вина и с трудом поднимается на ноги. Одет он не по годам щеголевато и пышно, на голове черными блестящими локонами красуется великолепный парик, а на огромном животе едва сходятся пуговицы украшенного богатой вышивкой жилета. Пухлые щеки покрывает толстый слой белил, и две темные бородавки, одна на подбородке, а другая прямо над левой бровью, только подчеркивают его густой макияж. Он подходит к Анне и игриво заглядывает ей в глаза; на лице его, несмотря на белила, играет столь беззастенчивое любопытство, какое прилично демонстрировать, разве что глядя на выступление акробатов на Варфоломеевой ярмарке[26].

— Вы были у нее в спальне?

Анна беспомощно оглядывается. Она надеялась удалиться незамеченной, не хватало ей только отвечать на бесцеремонные вопросы придворных.

— А я-то думал, к ней никого не допускают, — громко продолжает он, обращаясь еще к одному придворному, стоящему неподалеку, — Она ведь, видите ли, очень больна.

Анна лихорадочно соображает, что ей ответить.

— У мадемуазель малярия, а я недавно переболела острой формой этой болезни, поэтому она для меня не заразная.

Придворный озадаченно хмурится.

— Неужели вы в этом так уверены?

— Сэр Грэнвилл, — говорит другой придворный, подходя к ним и тем самым спасая ее от необходимости отвечать, — кого это вы тут допрашиваете?

Это довольно привлекательный молодой человек лет тридцати. Волосы его чуть светлее ее собственных, а глаза темнее, цвета какао. Наряд, несомненно, из Франции, а открытое и умное лицо говорит о том, что он человек здравомыслящий.

— О, это всего лишь юная дама! — отвечает сэр Грэнвилл.

— Приятно видеть, что университетское образование не лишило вас способности распознавать очевидное.

На лице его играет ироническая улыбка, а в глазах бегают озорные чертики — человек проницательный вряд ли их не заметит, а объект насмешки если и заметит, то не обидится. К придворным она привыкла относиться настороженно, но этот человек сразу ей нравится. Ее отец придворных не любил и всегда дурно о них отзывался, а он пришел к ней на помощь, и она благодарна ему за это. Анна приглядывается к нему внимательней. На голове, конечно, парик — ни один мужчина, принадлежащий к высшим слоям общества, не осмелился бы при дворе появиться без парика, — но парик не большой и не маленький, а в самый раз и сидит на нем не так нелепо, как на Грэнвилле. На лице никакой косметики, никаких искусственных родинок. Общий наряд модный, ладно сшитый и, без сомнения, дорогой, но достаточно скромный и тем более не вызывающий.