Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - [218]

Дальше на север по главной улице находились две площади, в которых отражалась однообразная голубизна неба. Углубленные дворы вблизи мула Оцелота заполняла вода, и они походили на бассейны. В одном плавали аксолотли и водяные лилии. Рядом прохаживались аисты — священные птицы Нефритовой Карги. В воде другого двора ничего не было. Наверное, дно его поросло плетьми утренней славы. Думаю, пленники, которые будут туда сброшены позднее, утонут без борьбы. Вдоль северного берега я увидел ряд невысоких мостков для принесения жертвоприношений, на одном из них вспыхивали бирюзовые точки — вероятно, там стояли пятеро ишианских Оцелотов, делегация, посланная на праздник 9 Клыкастым Колибри. По крайней мере, до сего дня нам удавалось их избегать.

В средней точке главной оси торчала разбухшая красноватая ягода — мул Урагана, рядом с которым все выглядело карликовым. Вершина мула была вдвое выше той площадки, где стояли мы, а она, в свою очередь, находилась довольно высоко над площадью. Оттуда в туманный день или сквозь дымок жертвенных костров могло показаться, что кормильцев на громадной пирамиде пожирают голодные облака. Острые глаза Чакала обозревали дальние дали и различали второстепенных членов синода на втором от вершины уровне. У них на плечах лежали гигантские мегафоны, своеобразные альпхорны длиной до двадцати рук. На самом верху поблескивали длинные красно-оранжевые головные уборы Пум, которые в этот самый момент появились из четырех зевов теокалли.

По толпе пронесся шелест. Искаженная перспектива превращала представителей синода в недостижимых гигантов, паривших под самой небесной скорлупой. В Теотиуакане не было царей, и управленческие функции переходили от членов одного совета к служителям другого. На публике они появлялись в полных масках, и никто из посторонних не должен был знать их в лицо. Но Кох из надежных источников стало известно, что нынешний правитель от Ласточкиных Хвостов — пожилой Пума по имени Навозный Локон. Еще она сообщила, что нужно остерегаться преемника Навозного Локона — кровного из дома Пумы. Его звали Оторванная Правая Рука. Ему исполнилось всего тринадцать лет, тем не менее он считался восходящей звездой синода. Говорили, что мальчик родился с шерстью и клыками, он умеет (хотя никто его этому не учил) превращаться в свое кошачье «я» и питается исключительно мясом молоденьких пленников. Но подобную брехню даже не назовешь пропагандой. Кох сказала, что цвета Оторванной Правой Руки — желтый и сиреневый.

Лестница пирамиды соединялась со свежесрубленным деревянным мулом. Пятьдесят две жертвы, каждая в возрасте девяти лет и двадцати девяти огней, сидели там вот уже пять дней. Когда строение подожгут, они помогут передать подношения новорожденному солнцу. Приблизительно в двух сотнях рук к юго-востоку от пагоды располагался крохотный храм, раскрашенный в черно-оранжевую клетку, — фармакопейная Пумы, монастырский сад, где кошачьи выращивали и готовили свой компонент снадобья для игры. То, что нам было нужно.

Кох говорила, что кормильцы Ласточкиных Хвостов точно знают, сколько продлится затмение (около восемнадцати с половиной минут), и они попытаются усилить иллюзию своей мощи, как можно точнее рассчитав действия. Они дождутся, когда до появления солнца останется триста биений, после чего Навозный Локон подаст сигнал. Уровнем ниже пятьдесят два кормильца начнут греметь трещотками, изготовленными из бедерных костей предков. Еще ниже две сотни и шестьдесят прислужников затрубят в гигантские горны. Мужчины по всей древней Мезоамерике ударят в свои инструменты, а женщины и дети закричат и начнут распевать: «Мархоани, мархоани» — «Уходи, уходи», младенцам надуют в глаза порошок перца чили, чтобы они заплакали, даже собак будут пинать под ребра — чтобы произвести как можно больше шума и прогнать Жевателя. Потом главный кормилец зажжет пламя от лучей самого солнца, используя громадное (по слухам — волшебное), отполированное до блеска вогнутое зеркало из плиты гематита. Жрецы пошлют огонь вниз в палатку нового солнца, то есть в костер. Мимо него в течение дня и ночи промаршируют хранители четырех тысяч городов. Они зажгут свои факелы и унесут домой новый огонь и рассказы о величии столицы. Подавляющее большинство поверит, что солнце удалось спасти лишь благодаря мудрому руководству Пум.

Таков был план дома Ласточкиного Хвоста. Мы с Кох имели на этот счет другие соображения.

Два дня назад она сделала свой ход. После полудня, не поставив в известность коллег складывателей, госпожа созвала сорок восемь ближайших своих последовательниц и предупредила их о затмении. Дескать, Небесный Угорь сообщил ей: в этот раз не удастся убедить Черного Жевателя отдать солнце и он «похитит шар», проглотит светило навсегда. Сотрясатель Звезд родит новое солнце, не связанное больше с кошачьим кланом, поэтому в течение следующего к’атуна верховодить будут Дети Небесного Угря. Но прежде чтобы очистить умирающий мир, Сотрясатель откроет тыквенную бутыль и выпустит дадаканоб («длинные пчелы» — осы Vespula squamosa, которые в этих краях представляли серьезную проблему и имели репутацию маленьких убийц), чтобы они ужалили в глаза тех, кто не последовал за Сотрясателем, и обрекли их на скитания впотьмах. После этого Небесный Угорь скажет Кох, куда увести его сторонников, и распространит свое покровительство на новый город Сотрясателя в Красной Земле — на юго-востоке. Тем временем посыльные Кох посетили двадцать четыре дружественных дома и назвали место встречи: Освежеванная Гора. И приказали: как только послышится гудение ос, собрать свои семьи и самые ценные вещи и двинуться на восток.