Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - [187]

Я спросил у 12 Каймана, не могут ли шкурки быть восприняты как изъявление враждебности. Он ответил «нет». У таких вещей вполне определенное значение, и он, старый солдат, прекрасно разбирается в этом. Мы снова закупорили кувшин — недавно изготовленный сосуд с глифическими изображениями двух общих предков 2ДЧ и Кох. Подарок с подтекстом — следовало напомнить госпоже о ее семейных обязательствах.

— Я хочу добавить коду, — сказал я.

Кайман посмотрел на меня. Я заявил, что это дело очень важно для нас и для верности можно, так сказать, приоткрыть наши карты.

Я продиктовал:

4 Ахау: ахтонша почталь Тамоан…

Десятого б’ак’туна, четвертого к’атуна, шестнадцатого туна

В нулевой уинал [приблизительно август 530 года нашей эры] Белый Угорь [комета Галлея] загорелся над нами.

Десятого б’ак’туна, восьмого к’атуна, тринадцатого туна

В одиннадцатый уинал [приблизительно февраль 607 года нашей эры] Белый Угорь снова загорелся над нами.

Десятого б’ак’туна, двенадцатого к’атуна, одиннадцатого туна

В третий уинал [приблизительно апрель 684 года нашей эры] Белый Угорь загорится над нами снова.

До четырнадцатого уинала, девятнадцатого туна, двенадцатого к’атуна

Десятого б’ак’туна [то есть до января 692 года нашей эры] Теотиуакан пал, заброшен.

Конец.

Ни одной из этих дат не было в Нюрнбергском кодексе или в других записях игры, о которых мне рассказывал 2 Драгоценный Череп, хотя сейчас я говорил о реальных событиях. По словам 2ДЧ, о комете Галлея знал каждый, но никто не мог точно предсказать время ее возвращения даже при помощи игры. Я объяснил ему, что в этом нет ничего удивительного, поскольку появляется комета нерегулярно. Чтобы вычислить время ее появления с точностью до двух лет, нужны современные инструменты, и только в 1960-е удалось достичь удовлетворительных результатов. Поэтому Кох наверняка заинтересуется нашим посланием.

Я попросил 3 Возвращающегося Мотылька повторить строфы, с чем он блестяще справился с первого раза. После этого мы послали его к госпоже.

— Дожидаться ответа не будем, — сказал я. — Дадим ей четыре тысячи биений (идиома, означающая приблизительно часовой интервал времени) и просто придем к порогу ее дома.

К моим планам 12 Кайман отнесся с очевидным сомнением, но, как говорится, это была моя зона ответственности, поэтому он не возражал.

Хун Шок, Левый Юкка и я вышли через пустой дворик. Другие гости уже устраивались спать на крыше. Мы перешагнули через каждого из них, поднялись по узенькой северной улочке и направились на восток к главной оси.

— Только молча, — сказал Хун Шок.

Он не хотел, чтобы кто-то здесь слышал ишианскую речь.

Я настоял на том, чтобы мы надели приличествующие случаю легкие маски вместо этой штуки в нос, от которой я с ума сходил (нет ничего хуже плохо сделанного пирсинга). Кроме того, на нас были местные накидки с красно-серым рисунком из бусин, изображающим скорпиона, — это означало, что мы временно забываем об обязательствах перед своим кланом и хотим сделать дождевые подношения для всего города. Так что никто не смог бы определить наш род. Но мы не изображали из себя жителей Теотиуакана, дабы не навлечь на себя крупных неприятностей в том случае, если нас схватят. Я оглянулся — похоже, шпионов мы отвадили. Правда, едва ли можно назвать шпионом того, кто не делает из своего занятия тайны. Наверное, такая ситуация сложилась в последние годы существования Советского Союза — люди знали стукачей в лицо. Вероятно, в Теотиуакане, заполоненном толпами, хлопот у соглядатаев было выше головы. Многолюдье работало на нас. Однако мы не делали ничего запрещенного. Я хочу сказать — пока не делали.

Мы свернули в темный проход, похожий на улочку в ближневосточном городе. В ширину он не превышал пяти рук и находился где-то в квартале от основной оси. В пространственном смысле наша группа будто бы шла на север по верхней Мэдисон-авеню в Нью-Йорке (гораздо более узкой) — и на каждом углу перед нами мелькала бы зелень Центрального парка. Мы двигались окружным путем, давая фору 3 Возвращающемуся Мотыльку. Он, должно быть, уже подходил к дому Кругопрядов. Пусть у госпожи будет немного времени, чтобы выслушать его. И прослезиться. Я заметил большую крючконосую змею, греющуюся на низкой стене. Теотиуакане старались не тревожить Squamata serpentes[647] и относились к ним как к храмовым обезьянам или индийским священным коровам. Побочная выгода состояла в низкой численности крыс и относительно высокой смертности от укусов змей. Такая кончина считалась хорошим знаком — как же иначе, ведь Сотрясатель Звезд лично послал одного из своих внуков забрать твой уай в тринадцатую раковину.

В двух кварталах к югу мы перешли незримую границу и оказались на исконной территории Теотиуакана. На северо-северо-западе, откуда мы двинулись в дорогу, размещались самые богатые посольства майя, дома там были более старыми и менее просторными, но сам воздух казался родным. Для крупных городов характерны этнические райончики. Если продолжить параллель с Нью-Йорком, то мы как бы шагали по Малберри-стрит и пересекли итало-китайскую границу на Канале. Вдруг из бокового прохода появилась тройка диких Длинноростков, далеко ушедших за пределы своей территории. Хун Шок метнулся между мной и ними. Я благодарно взглянул на него из-под маски.