Хранитель - [34]

Резво стартанув со светофора, внедорожник ушёл вперед, оставив поток машин позади. Вот уже показались очертания кафе. Бандит ловко выкрутил руль и аккуратно припарковал машину. Время было двадцать три ноль-ноль. Час до закрытия.

— Значит, так, — подал голос Павел, заглушив двигатель, — журналиста я развязываю, и он идёт со мной. Ты, историк, сидишь здесь тихо, двери я закрою. Если кто-то из вас захочет поиграть в героев, застрелю без раздумий, мне терять нечего.

Бандит взял из машины небольшую спортивную сумку, освободил Ручкина, и они двинулись в сторону пиццерии. Пётр Алексеевич шёл впереди, растирая затёкшие запястья, следом шёл Павел.

Народу в зале сидело немного. Была занята всего пара столов. За одним из них сидели парень с девушкой, пили кофе и о чём-то мило беседовали. За другим — двое мужчин, от души напившись пива, расплачивались по счёту и собирались уходить. Пётр Алексеевич и Павел сели за столик, который ближе всего был к туалету. Заказав у тут же подошедшего официанта чай, бандит пристально осмотрел помещение кафе, проверил пистолет в кармане, сняв его с предохранителя, и скомандовал Ручкину:

— Ну что, пошли?

— Не будет странным, что двое мужчин заходят в одну кабинку? — как мог, оттягивал неприятный момент журналист.

— Будет странным, если ты сейчас получишь пулю в лоб, — последовал ответ.

Они встали и проследовали в сторону уборной. Сначала зашёл Пётр Алексеевич, затем Павел.

— Доставай, — произнёс бандит, закрыв дверь на замок и достав пистолет.

Ручкин наклонился к унитазу, отодвинул крышку сливного бачка, погрузил руку в холодную воду и достал мокрый кинжал. С него каплями стекала вода.

— Держи, — произнёс журналист, протягивая артефакт бандиту.

— За дурака меня принимаешь? — спросил, ухмыляясь, Павел. Затем открыл сумку и произнёс:

— Сюда клади.

Ручкину ничего не осталось, как подчиниться.

Вышли из туалета они в обратном порядке.

— А ваш заказ? — спросил официант вслед уходящим мужчинам.

— Много чая пить вредно, можно в гриб превратиться, — ответил Павел, сунув ошарашенному официанту деньги.

Выйдя из кафе, Павел запихнул журналиста на заднее сиденье, а сам сел за руль, бросив сумку на пассажирское место.

— Что теперь? — спросил Ручкин, наблюдая, как бандит выруливает с парковки.

— Не знаю, пока не придумал.

— А куда едем?

— За город, а там решим.

План Павла был прост, выехать за город, избавиться от историка с журналистом, бросить машину, потом добраться до вокзала и в Москву. Понимал это и Пётр Алексеевич. В этот раз бандит его не связал, и поэтому у него была полная свобода действий. Но вот что делать? Сидел он сзади переднего пассажирского сиденья. Тянуться к водителю и нападать было крайне неудобно. К тому же бандит был крупной комплекции, а Ручкин особыми боевыми навыками не обладал. Охлаждал пыл ещё и пистолет, который лежал рядом с сумкой. Пётр Алексеевич решил пока не торопить события, дождаться момента наверняка. А там будь что будет.

— Что притихли-то? — спросил бандит, остановившись на светофоре.

В ответ ему была тишина. Ручкин обдумывал варианты спасения, а Монахов, казалось, совсем ушёл в себя.

— Эй, историк, — окликнул его Павел, — расскажи какую-нибудь историю.

— Какую? — очнулся вышедший из прострации Геннадий Викторович.

— Да плевать, любую. А то скучно, как на поминках.

— Так я же не писатель, чтобы истории рассказывать, — возмутился Монахов.

— Лучше быть плохим рассказчиком, но живым. Чем гордым историком, но мёртвым. Намёк понял? — спросил бандит, настроение у него было хорошее.

Монахов на мгновенье задумался, а затем начал повествовать. Лицо его при этом оживилось и преобразилось.

— История это случилась во времена царствования Николая I. Служил у него в рижском гарнизоне один офицер по фамилии Засс. Он был немцем. И вот пришло время выдавать свою дочь замуж. А ему очень хотелось, чтобы фамилия его продолжалась в роду, и он настаивал на том, чтобы дочь взяла двойную фамилию, в которой Засс будет стоять на первом месте.

— Так, и что? — заинтересованно спросил Павел.

Машина выехала за пределы города и бодро помчалась по шоссе.

— Дело в том, что офицер был немец и в силу этого плохо знал русский язык. Фамилия жениха была Ранцев. Когда Николай Первый узнал об этом, он решил, что негоже русским офицерам быть объектами насмешек и высочайшим указом велел носить молодожёнам фамилию Ранцев-Засс.

Пётр Алексеевич улыбнулся. А бандит задумался.

— Так Ранцев-Засс, — произнёс Павел, — а если наоборот…

И тут салон автомобиля взорвался громким смехом водителя. Павел громко хохотал и стучал рукой об руль.

— Ну историк, ну молодец. Рассмешил.

Внезапно проехавший мимо встречный автомобиль коротко мигнул дальним светом два раза.

— Это что ещё за фигня? Никак менты стоят.

И вправду, через несколько сотен метров показалась машина экипажа ДПС. Скучавший офицер устало смотрел на проезжающие автомобили, выискивая жертву.

— Так, сидим тихо, — приказал бандит. — Ребята решили немножко подзаработать под Новый год. Едем спокойно, не спеша, ничего не нарушаем. Мы им неинтересны.

«Ага, — подумал про себя Ручкин, — „крузак“ с номером шесть шесть шесть, тонированный в ноль, с московским регионом. Неинтересен, как же».