Хранитель понятий - [16]

- Я в ванную, милый, - пролепетала я и соскочила с кровати.

Он ничего не произнес, лежал, заложив руки за голову и закрыв глаза.

Забежала на кухню, схватила комнатный радиотелефон и прошмыгнула в ванную. Включила душ, вывинтив до отказа краны горячей и холодной воды. А черт! Записная книжка. Сумочка в коридоре. Я, голенькая, тихонько выскользнула из ванной, схватила сумочку и вернулась. Закрылась на защелку.

Сердце колотилось, как перед первым трахачем в жизни. От волнения я возбудилась. Я бы сейчас не отказалась, чтобы меня трахнули под душевыми струями или на стиральной машине. Но я не стала открывать дверь и звать Сергея, я листала записную книжку, не сразу вспомнив, на «Г» или на «П» у меня записан Гера-Панцирь.

Нашла номер Гериной «трубы». Или не связываться? Я зажмурилась и увидела двадцать тысяч. Они привиделись мне в открытом кейсе, аккуратно уложенные зелеными пачечками, перетянутые, резинками. Вытаскиваешь из кейса пачку - и сразу столько всего можешь…

Я начата втыкать кнопки. Скажу, чтобы ждали внизу. У машины. Не в квартире. Нет, только не в квартире. Я ни при чем. Они же могли вычислить Сергея по машине?

Раздачей первый гудок. Я заволновалась - а вдруг вместо Геры замымрит противный женский голос: «Абонент находится вне зоны действия сигнала, или его аппарат отключен».

- Да.

Гера, я сразу узнала. Еще не поздно нажать «отбой». Но набралась-таки духу:

- Гера, это Анжела…

Защелку выдрало с корнем. Дверь отлетела в коридор, но на петлях как-то удержалась. Он уже был в брюках, но босой и с голым торсом. Подошел - я сидела на краю ванны, как мокрая мышь, а на моих коленях хрипел Гера: «Алле, кто это? Какая Анжела?» - взял у меня телефон.

- Ну это же так просто, дорогая. Если бабы убегают в ванную, Анжелка, то сразу. А если уж начинают гладить да ворковать, то ждут продолжения банкета.

Да, я промахнулась. Ведь действительно его болванчик начал оживать, приподнимать голову, а я, дура, схватилась за зеркало.

- Сергей… - Я хотела ему что-то наврать, кажется, про ревнивого ухажера.

Он не дал:

- Молчи, Анжелка, молчи, лярва. Ну никакого спокоя, все норовят продать.

Он запустил мне в волосы тяжелую пятерню, провел по голове.

- Не знаю, оставить тебя в живых или наказать?

Его пальцы обхватили мой подбородок, больно сжали. Усмехаясь, он входил своими глазами в мои глаза. Трахал взглядом. Я вдруг поняла, что вчера он пробрал меня именно глазами - серые клещи, цапающие тебя за сердцевину.

Сейчас по глазам же поняла - не оставит в живых, он не умеет прощать. Выть и заклинать бесполезно. А он вдруг нажал на мобиле повтор номера и через три сердечных еканья хрипнул:

- Салют, Панцирь. Почему не растолковал своей шмаре, что сезон охоты на Шрама закрыт. Кто говорит? ШРАМ ГОВОРИТ! Тебя что, не учили правилу: «Уходя, гасите свет»?

Мужчины, мужчины… Так и должно было закончиться. В мужские игры нельзя забираться слишком глубоко. Эх, надо было выходить замуж за того белобрысого и конопатого студента, что ползал на коленях по моей комнате в общаге, плакал и умолял. Сейчас он кем-то при губернаторе. Но кто ж знал…

* * *

- Но, Алиса, мы должны угодить его пристрастиям, - так сложно выразилась Юлия Борисовна. - Если он в предвыборной программе заявляет, что выступает против социальной несправедливости, значит, он - розовый. Если божится денно и нощно помогать неимущим, значит, придерживается правых взглядов. Это же как дважды два!

- Юлия Борисовна, не пори чушь! Сейчас только больной не любит неимущих, - на правах главной в отсутствии Дениса повысила голос Алиса. - Ты б еще подшивку «Правды» придумала на гвоздик повесить. Лучше пыль вытри, больше толку будет. Насосам не нужны единомышленники. Им нужны профессионалы. Думаю, поэтому он отказался от услуг размазней из «Елея».

- Я с вами не согласна. - Подчиненная обиженно прижала к блузе на уровне впалой груди развернутый журнал «Первые лица». Развернутый на интервью с Зюганычем. - Я буду вынуждена поставить в известность о нашем споре Дениса Матвеевича!

- Твое право, - сухо сказала Алиса и мысленно добавила: «Старая вобла», - впрочем, без особой злобы. - А пока давай-ка пыль протри.

Юлия Борисовна с гордо поднятой головой отправилась за тряпкой. Алиса принялась расставлять на полке книги «Теория и практика рекламы» Латыниной, «Политическая реклама» Константинова, «Создание положительного имиджа» Бушкова… Последнюю книгу, подумав, Алиса положила на стол начальника рекламного агентства. С понтом - настольная. Примерилась завесить выцветшее пятно на стене рекламным календарем «Арс лонга», но не оказалось под рукой канцелярских кнопок.

Опять вошла в кабинет Юлия Борисовна. Опять без тряпки.

- Алиса, - торжественно сказала старая вобла, - я вот тут над вашей идеей с «Правдой» подумала. Может, действительно разных политических газет на стол Дениса на бросать? В этаком живописном беспорядке? Пусть гость увидит, что мы интересуемся политической жизнью.

- Юлия Борисовна, нам начхать на политическую жизнь. Мы просто делаем депутатов. Мы - не подпольный обком, а фабрика по производству депутатов. По выпечке депутатов муниципальных образований, по пошиву депутатов местного созыва, по штамповке депутатов Законодательного Собрания. Ясно? А сейчас мне нужны кнопки.