Хранитель персиков - [9]

— Ничего. Все хорошо. Увидимся завтра ут-ром, — бодро ответила она и шагнула в сырую мглу.

Пэкстон могла поклясться, что в этот момент кто-то потихоньку рассмеялся ей вслед.

Глава 3. Кодекс отщепенцев

Уилла как раз доставала из сушилки последнюю партию белья, когда в дверь постучали. Она почти наверняка знала, кого это принесло; а ей-то казалось, что если плотно закрыть окна и включить кондиционер, то поющий на полной громкости Брюс Спрингстин не потревожит покоя ее ворчливых соседей.

Она поставила таз с чистыми вещами на кухонный стол и направилась в другой конец узкого коридора, к парадной двери, так и не исполнив своего любимого ритуала — зарыться лицом в только что выстиранное, еще теплое белье.

Когда живешь в старом районе, где дома стоят почти стена к стене, приходится мириться с некоторыми неудобствами. И все же это дом ее детства — он достался ей по наследству лет семь назад, когда умер отец. И за него не нужно выплачивать ссуду, а это вам не шутки, особенно учитывая, что ей лишь недавно удалось погасить баснословный долг по кредитной карте, накопленный за годы учебы в колледже. Большую часть населения Уоллс-оф-Уотер составляют зажиточные горожане, и раньше Уилла бесилась оттого, что не принадлежит к их числу. Кредитка же давала опьяняющее чувство свободы, позволяя в любой момент тратить деньги — на что угодно и не задумываясь. Отец умер, так и не узнав, что дочь по уши в долгах.

Теперь у нее свой магазин и собственное гнез-дышко, за которые она уже никому ничего не должна, а все благодаря отцу, застраховавшему свою жизнь в пользу дочери. Уилла просто обязана оправдать его чаяния и стать наконец взрослой — для него это было очень важно. Ее нынешняя жизнь — это покаяние перед ним и бабушкой за все то горе, что причинила им когда-то юная неугомонная девчонка, совершенно неспособная совладать с хлещущей через край энергией и усидеть на одном месте, как им обоим хотелось.

Под хит Спрингстина «I’m on Fire» Уилла открыла дверь. Мужчина, стоявший на пороге, был очень высоким, так что ей даже пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо.

— Это снова я.

Все заготовленные слова тут же вылетели у нее из головы. Уилла открыла рот, но не смогла произнести ничего, лишь издала какой-то нечленораз-дельный лепет.

— Ты сегодня так поспешно сбежала, что забыла вот это. — Он протянул ей пригласительный.

Уилла схватила билет и почему-то спрятала его за спину.

Гость засунул руки в карманы. На нем были все те же брюки и рубашка, которая теперь, просохнув, напоминала жеваную бумагу. Он щурился от яркого света лампочки, висевшей рядом с дверью, из-за чего вокруг глаз у него собрались мелкие морщинки. Несколько секунд мужчина внимательно смотрел на Уиллу, а потом сказал:

— В школе мне постоянно приходилось отдуваться за твои приколы вместо тебя. Меньшее, что ты можешь для меня сейчас сделать, — это пригласить в дом.

Уилла словно очнулась.

— Не «отдуваться», а купаться в лучах славы, — парировала она.

Мужчина улыбнулся:

— Значит, ты меня помнишь.

Еще бы она его не помнила. Потому-то и убежала с Джексон-Хилл, сгорая от стыда. Уилла никогда не обращала на Колина внимания, но прекрас-но знала, кто он, — как и вся школа. Потому что он был Осгуд. Правда, Колин всегда находился в тени своей знаменитой и самоуверенной сестры-близняшки, но, похоже, его самого это нимало не смущало. Он наверняка легко бы мог стяжать себе не меньшую популярность, чем Пэкстон, просто, в отличие от нее, не стремился баллотироваться в президенты ученического совета или состоять в миллионе разных клубов одновременно. Вместо этого Колин Осгуд почти все время проводил в компании мальчишек, которые носили голубые рубашки поло и по выходным играли в гольф. Все ожидали, что, окончив колледж, он пойдет по стопам отца и станет таким же непревзойденным мастером клюшки и лунок, но Колин предпочел уехать из Уоллс-оф-Уотер. Уилла так и не поняла почему.

Она вовсе не собиралась подставлять однокласс-ника, это вышло случайно. Как-то раз, в начале последнего для них учебного года, Уилла прокралась ночью на школьный двор и написала на стенде у входа «Конфеты — эффектны, но аперитивы — оперативней». Девушка нечаянно подслушала, как Колин произнес эту фразочку, — он повторял ее весь день напролет, — и она показалась Уилле ужас-но смешной. Она и понятия не имела, что Осгуд занимался исследованием творчества Огдена Нэша и лишь вчера сдал эссе на эту тему, так что ее розыгрыш — пусть и не намеренно — указывал прямо на него. И хотя доказать вину Колина не удалось, а его родителей заверили, что привлекать мальчика к ответственности никто не собирается, все розыгрыши, которые устраивала Уилла — и до, и после, — теперь приписывались Колину. Отныне его считали Шутником средней школы Уоллс-оф-Уотер — героем учеников и проклятием учителей. И только за три недели до конца учебного года, когда Уиллу поймали на месте преступления, все узнали, кто настоящий Шутник.

— Так ты меня впустишь или нет? Эта неопределенность убивает.

Она вздохнула и слегка попятилась, давая гостю пройти. Закрыв за ним дверь, Уилла поспешила к колонкам, стоявшим у компьютера, и убавила громкость — Спрингстин с его сексуальной хрипотцой в данной ситуации был совершенно не-уместен. Обернувшись, она увидела, как Колин медленно ходит туда-сюда, рассеянно гладя спинку ее супермягкого дивана. Такие диваны всегда тянет потрогать. Его доставили всего несколько дней назад. Он стал первой за семь лет вещью, которую Уилла позволила себе купить в дом. Диван был дорогой и непрактичный, поэтому ее немного мучила совесть, но она влюбилась в него с первого взгляда.