Хранитель Чёрной поляны - [8]

– Нет. Мне этого добра здесь не надо, – опять зафыркал старикан. – Пусть с собой в дом несут!

– Ладно, ладно, дядюшка, ты главное не серчай. А то вон Карлуша волнуется. И на птичник страшно смотреть. Передохнут наши куры и утки от нервозности твоей.

– Вот и я о том же, племянничек. Разве ж можно так? Ты уж подсоби, поколдуй там маленько с этим кутером их. Из нас только ты один сможешь. Сможешь ведь? А? – и Овинник замер, вопросительно глядя на Кота.

– Ну, смогу, наверное… – помялся Кот. – Я ещё не видел вблизи его. Тьфу ты, чёрт! Да зачем же портить хорошую вещь?! Говорю тебе, покатаются и бросят.

Овинник зло прищурился.

– А вот пока они его не бросят, куры нестись бросят, а Милка молоко давать бросит. Как тебе такой вариант?

– Это – шантаж и угроза нанесения порчи имуществу хозяев. Не возможен такой вариант!

– Ну тогда ступай, племянник, и убирай эту штуковину из моего двора. Пусть на дороге катаются от нас подальше.

– Хорошо, что-нибудь придумаю, – буркнул Кот. Фыркнул и тут же исчез с Изнанки.

Реальность

В кухне никого не было. Бабушка ушла к себе в комнату и что-то там искала в комоде.

Я задумался о том, что Овинник хоть и родственник мне, но уж очень дальний. Седьмая вода на киселе, как говорится. Стоит ли его слова в серьёз принимать. Или проще сразу в высшую инстанцию нажаловаться? Так и так дескать – саботаж на вверенном мне объекте. Нет. Пожалуй, это не вариант. Надо самому искать выход из положения. Для начала вернусь во двор.

Место на моём подоконнике было уже расчищено, и я спокойно выскочил через него наружу. Отбежал немного в сторону под кусты малины и там столкнулся с другим своим родственником – Домовым. Обычно он не покидает свою нору за печкой днём без особой нужды. А тут не просто в комнату вышел, а даже на улицу пролез. Сидит нахохлившись, глазами хлопает словно сыч.

– Привет, дядечка, – говорю.

– Привет. – буркнул, Домовой[17], не отрывая взгляда от мальчиков.

Алёша вновь поставил брата на колеса и учил балансировать.

– Чего это ты погулять вышел? – попытался я завязать беседу.

– Погулять? Да мы – домовики – отродясь не гуляли, – интонации в голосе главного усадебного духа стали угрожающими. – Нам знаешь ли некогда. То за такими вот головотяпами прибирать надо, то за хозяйкиной стряпней следить, а теперь ещё и эти на мою голову свалились! Нет, ты видел какой они бардак в светёлке устроили? Кто его убирать будет? Опять я?

Видел, конечно, но ничего не ответил, потому что Никита, который уже почувствовал себя на гироскутере вполне уверенно вдруг развернулся и с крейсерской скоростью рванул к нам. Второй раз за день я взывал о помощи. С громким «Мяаау!» я подскочил вверх и в сторону, а приземлившись не стал ждать продолжения истории. Вместо этого выгнув дугой хвост я рванул в сторону огорода. Дядька Домовой тоже моментально ретировался под печку. Только серая тень мелькнула по стене и нет его.

Во дворе опять послышались охи ахи Марии Дмитриевны. Их перекрывал рёв Никиты, которого вытаскивали из малинника. И в душе моей затеплилась надежда, что катаний больше не будет. Игрушку опасную бабушка запрёт в сарай, и жить нам будет поспокойнее.

Отдышавшись, я пошёл мимо грядок с капустой и кабачками к реке. По дороге завернул к Баннику[18]. Он хоть гостей наших ещё не видел, но уже почувствовал надвигающиеся неприятности. А потому сидел в предбаннике со всем своим имуществом. Оно ведь как на Руси испокон веков было: первым делом всегда баня горит. А уж потом, если вовремя не потушить на весь дом пожар перекидывается. Завидев меня, третий мой дядька бросился, заламывая руки к дверям.

– Ну, где же ты, Кот, ходишь?! Как же можно так, я ведь себе уже всю бороду изгрыз от страха. Ты же ведь понимать должен моё состояние. Заботиться. Вот помру я тут, что тогда будет?

– А и правда, – подумал я, – вот если помрёт кто из них, что тогда будет?

Вопрос повис в воздухе, окрасив тревожной дымкой яркий солнечный день. Смерть любого усадебного духа хоть от старости, хоть от несчастного случая, хоть от нерадения[19] хозяев – всегда большая беда. О таком даже думать нехорошо.

– Тьфу – тьфу – тьфу! Чего ты накликаешь то? – зашипел я в ответ. – Всё у нас в порядке. Приехала пара мальчишек малых. Ну, шумят они, озоруют. Так это же первый день. Пообвыкнут малость и притихнут. Может, ещё и в хозяйстве на что-то сгодятся.

Банник недоверчиво захлопал глазами и опять запричитал:

– Тебе-то легко говорить. У тебя же девять жизней впереди. А у меня старика одна осталась.

– И чего?

– Да мало ли чего! – он забегал по тесному предбаннику, натыкаясь на тазы и вёдра. – Всего. Жизнь-то я тебе говорю одна. Осталась. – И глаза его стали огромными, в пол лица. – Я тут подумал… Может мне к Водяному на время съехать? Пока тут всё не успокоится? А? Ты как?

– А никак, – огрызнулся хмуро я. – Баню кто топить будет? Веники кто сушить будет? Я? Или может Дедушку Водяного позовём?

Угрожающе распушив шерсть на загривке, я мелкими шажками надвигался на Банника.

– Дезертирство задумал?!

– Что ты, Кот, что ты? Какое дезертирство? Я так – в отпуск сходить хочу. Я ведь столько лет уже верой правдой служу и всё без отпуска. Вот и подумал…