Хранитель Бездны - [47]

— …То, что я увидел, было чем угодно… но н-не человеком… — Андрей давился собственными словами, — какая-то полупрозрачная… Я видел… — он неожиданно рыгнул и некоторое время сидел молча, с ужасом глядя на Кольцова.

— Хорошо… — тихо произнес он наконец, — считайте, что вы убедили меня. Но даже если я приму на веру вашу теорию… Я не понимаю…

Кольцов прервал его судорожным движением руки. На него было жалко смотреть.

— Довольно, Андрей, — Громов, доселе молчавший, встал и нервно заходил по кухне, — мне кажется, мы предоставили вам более чем достаточно… доказательств, если вам будет угодно. Впрочем, воля ваша. Вы вправе просто уйти. Полагаю, я смог бы подбросить вас до железнодорожной станции и оставить недалеко от того места, где мы вас нашли.

— Нашли? — Андрей ошеломленно посмотрел на Громова.

— А вы думали, что вы оказались здесь… случайно? Приползли, поди?

— Я… я не знаю! Не знаю я! — его прорвало, — у меня такое впечатление, что я спятил, понимаете, тронулся! И вы, и город этот ваш — все мне снится!

— В любом случае, — Громов говорил спокойно, так, будто и не слышал Андрея, — у вас есть только два варианта. Принять ситуацию или… — он сделал красноречивый жест, — однако, уверяю вас, даже учитывая вашу… хм-м, уникальность… вам не уйти из города. Во всяком случае, не так, как вы пытались.

— Мою… уникальность? — он чувствовал себя попкой, нелепо повторяющим слова следом за дрессировщиком, но ничего не мог с собой поделать, — что вы имеете в виду?

Громов отвернулся к окну и некоторое время стоял так, заложив руки за спину.

— Вы ведь до сих пор живы… — произнес он наконец почти шепотом.

— Мы… Я и еще несколько человек обитаем тут…скажем так, — очень давно. Юрий Владимирович верно обрисовал ситуацию — здешняя атмосфера отнюдь не способствует эволюции. Рано или поздно люди… словом, вынужденно принимают условия, продиктованные теми, кто призвал их, и… начинают меняться, — он указал пальцем вверх, — порой, изменения заходят слишком далеко. Тогда они уходят. Кто знает — куда? Я много слышал о том, что за Мертвым Лесом находится еще один город — собственно Олиум. То, что вы видели на путях… Страж… Один из тех, кто изменился.

Ведь мутации затрагивают не только тело, Андрей. Меняется и душа. Человек, любой человек, вне зависимости от его моральных принципов и благости, рано или поздно становится… частью всей этой мерзости. Юра все спорит со мной — говорит о том, что этому можно противостоять, нас приводит в пример, но… мне кажется, что все дело только в уровне индивидуального иммунитета, мать его. Помести вас, меня, да кого угодно, в гребаный чумной барак — сегодня ли, завтра, но мы подхватим заразу. И тогда… Вы видели их. Видели Рондина, да? До него здешним главным ментом был Боровик. Мой… друг. Он держался долго, очень долго… — Громов почти шипел, — … а потом…

Рано или поздно все меняются. А если вы создаете проблемы — что ж, Ему нужно питаться, в конце концов!

— Кому? О ком вы все время говорите?

— А вы, должно быть, Андрюша, полагаете, что мы персонифицируем город? — хихикнул Кольцов, — однако вы редкостный дурак! — он замолчал, снова уронив голову на руки.

Громов повернулся к Андрею и окинул его взглядом, в котором парадоксальным образом смешались печаль и цинизм.

— И вправду… Некоторым и моча — божья роса, — хмыкнул он, — но… к сожалению, у нас нет иного выхода.

Если сравнить это место с паутиной, в которой запутались несчастные мухи, то где-то должен быть и паук, верно, Андрей Евгеньевич? Кукловод, создавший ловушку?

Андрей почувствовал, как улыбка против воли раздвигает его губы.

— Вы мне сейчас о Ктулху расскажете, верно? О древних богах из запредельных вселенных?

Громов не ответил на его улыбку.

— Я вам ничего не расскажу. Поскольку ни я, ни Юрка — никто не знает, что там находится. Видите ли, у нас просто нет возможности туда попасть.

— Туда… в Олиум?

— А при чем здесь Олиум? — буркнул Громов, — как же вам пояснить… Ну вот например, вы никогда не задавались вопросом, почему мошки летят на свет лампы и гибнут? Или… вы умеете водить машину?

Андрей кивнул.

— У вас уникальная амнезия, — улыбнулся Громов. — Здесь помните, там не помните… Но вы вспомните, уверяю вас. Впрочем, об этом не сейчас. Находясь за рулем, не приходилось ли вам испытывать то… особенное чувство, когда хочется свернуть на встречную и ехать, наслаждаясь абсолютной свободой от любых ограничений, все увеличивая и увеличивая скорость, видя, как приближается другая машина, как она сигналит и отчаянно пытается уйти от столкновения? Было?

— Я… я не…

— У каждого было. Фрейд называл это «мортидо». Жажда смерти. Мы все живем в постоянном стрессе, подсознательно ожидая скорого конца. Некоторые не выдерживают и приближают его искусственно по тем или иным причинам. Курение, алкоголь, все это — сублимация игры в смерть. И одновременно, как это ни парадоксально, отрицание самой возможности смерти.

А теперь представьте себе это чувство, умноженное в десять, сто, тысячу раз! Мощный, постоянно усиливающийся голос, толкающий вас на… совершенно безобидный поступок. Уйти.

— Уйти? — эхом повторил Андрей.