Хранитель Бездны - [33]

От перрона отходили три платформы. Та, что находилась прямо перед Андреем, давным-давно обвалилась прямо на рельсы — сквозь горы камней проросла чахлая трава и даже несколько ублюдочных деревец. Над крайне правой платформой на высоком столбе красовалась синяя металлическая табличка, вся поеденная ржавчиной. На ней с трудом угадывалась надпись: «Направление: Олиум».

Левая платформа казалась более ухоженной. Андрей подошел поближе и понял, что и здесь обманулся. Хотя бетонная площадка и выглядела почти целой, но рельсы были ржавыми и настолько сильно заросли травой и бурьяном, что кое-где их не было видно вовсе.

В метрах двухстах одинокой развалиной стоял локомотив. На его тупой, удивленной морде ярким пятном в обрамлении двух красных полос выделялась пятиконечная звезда.

Андрей ощутил сильное желание сесть прямо на бетон и заплакать. Вот он, поезд, что повезет его в Ташлинск. Или в Одессу. Быть может, в Николаев или даже Питер. Вот оно, его будущее — ржавое и гнилое.

Он бросил ненавидящий взгляд на локомотив. Тот ухмылялся, напоминая спившегося шахтера в каске с фонарем.

— Ну, сука! — вполголоса выругался Андрей, — ладно. Хрен вам! — он неопределенно показал палец то ли вокзалу, то ли воронам, рассевшимся на крыше здания и хрипло переругивающимся на омерзительном своем вороньем наречии.

— Хрен вам! — уже громче выкрикнул он. — Я уезжаю!

Плюнул и спрыгнул прямо на рельсы.

На секунду ему показалось, что, как только он коснется ржавых шпал, его пронзит током.

Разумеется, ничего не случилось.

Упрямо подняв воротник, чтобы хоть как-то прикрыть уши от пронизывающего ветра, он зашагал по шпалам. Рано или поздно любая железная дорога куда-нибудь да приведет. Пусть даже и в Олиум, что бы это ни значило. Куда-то, где есть зеркала.

Поравнявшись с локомотивом, он не без любопытства осмотрел старый механизм. Изначально покрашенный в зеленый цвет, теперь он потерял большую часть краски и производил жалкое впечатление. Лобовые стекла на удивление сохранились и выглядели неуместно на фоне ржавого металла. Токоприемники нелепо торчали вверх подобно иссохшим ветвям давно мертвого дерева. Андрей прищурился, но и следа проводов не обнаружил.

Чуть пониже когда-то ярко-красной звезды на глуповатой морде локомотива красовался большой грязно-белый номер: «ВЛ80-996».

Только сейчас Андрей заметил, что передняя колесная пара сошла с рельс и весь механизм нелепо накренился, чуть уткнувшись в землю носом.

Дверь в кабину была открыта и приглашающе зияла черным беззубым ртом. Электровоз казался одновременно и спящим и опасным, как затаившийся зверь. Он вызывал столь же сильную и необъяснимую неприязнь, что и давешний больной кот в зале ожидания.

Невольно вздрогнув, Андрей пошел дальше, не оглядываясь более на искалеченный локомотив.

Чем дальше он шел, тем более заброшенной становилась местность. Теперь колея шла вровень с уровнем земли и ничто не заслоняло окружающее пространство. К его удивлению, рельсы не смешивались с другими колеями. Складывалось впечатление, что кроме них в бескрайней степи, окаймленной вдалеке черным лесом, нет ничего рукотворного. Кое-где рельсы проржавели настолько, что, казалось, разломятся от одного прикосновения.

Холодную тишину нарушали далекие крики ворон да тихий сухой шелест желтой травы. Белый диск солнца еле проглядывал в низко стелющейся патоке облаков. Пахло металлом и машинным маслом.

То и дело он спотыкался о деревянные шпалы, а один раз опасно подвернул ногу. Однако упрямо не сходил с рельс, наслаждаясь мыслью о том, что каждый шаг увеличивает расстояние между ним и проклятым городом.

4

Гул, раздавшийся за спиной, был настолько неожиданным, что Андрей почувствовал, как сердце, на мгновение остановившись, ретиво и быстро забилось в груди. Он так испугался, что некоторое время просто стоял, борясь с желанием заткнуть уши и бежать прочь, прочь, навстречу черному лесу, клубящемуся на горизонте. Но вместо этого он, окаменев словно статуя, стоял и слушал. Постепенно звуки, поначалу казавшиеся ему жуткой какофонией, обретали смысл и в то же время оставались совершенно бессмысленными, настолько неуместными они были в этой мертвой степи.

Издалека, со стороны вокзала, усиленный динамиками женский голос вещал:

— …задерживается… — и через некоторое время, — повторяю. Вниманию всех пасса…(скрежет)… Рейсовый поезд, следующий по… (скрежет)… уту Флегетон — Олиум задерживается. Администрация вокзала приносит свои искренние извинения за причиненные неудобства. В качестве компенсации предлагаем прослушать программу «Шлягеры Олиума!» Голос растворился в сонме помех, сквозь которые то и дело пробивались звуки музыкальных инструментов, и вот, смешиваясь со статикой в единый причудливый коктейль, над степью разлился новый, очень странный голос, отстраненный и вкрадчивый:

…В этом городе сонном вы вечно мечтали

О балах, о пожарах, вереницах карет.

И о том, как ночами в горящем Версале

С мертвым принцем танцуете вы менуэт…

— пел беззаботный некто (и вороны вторили ему, хрипло каркая в унисон):

…В этом городе сонном балов не бывало

Даже не было просто приличных карет.