Хранить вечно - [55]
Кингисепп внимательно наблюдал за Каломатиано, пока тот читал донесение бывшего полковника Солюса, своего агента и агента Сиднея Рейли. Но лицо Каломатиано осталось невозмутимым. Он был по-прежнему весел.
— Я не могу отвечать за то, — сказал он, — что вы нашли у господина и госпожи Фриде. В подобной информации я не нуждался, а если господин Фриде ее собирал, пусть за это сам теперь и отвечает. И никакого агента номер двенадцать, подписавшего донесение, я не имею чести знать.
«Крепкий орешек попался, — подумал Виктор Эдуардович. — Пора бить главным козырем. Бить наповал…» Была поздняя ночь. Кингисепп позвонил Петерсу.
— Яков Христофорыч! Прошу сейчас же прийти ко мне. У меня Каломатиано.
Кингисепп закурил трубку, предложил закурить Каломатиано и стал рассматривать его, переводя взгляд с веселого лица на ореховую трость арестованного. Каломатиано заметил это, но не подал виду. Он в свою очередь беспечно рассматривал обстановку комнаты, пускал кольца голубого дыма. От Кингисеппа не ускользнуло наигранное равнодушие, и теперь он почти не сомневался в том, что игра будет закончена и прожженный шпион получит мат.
Вошел Петерс и сразу тоже взглянул сначала на трость, а потом на ее владельца.
— Каломатиано при аресте у входа в норвежское консульство предъявил удостоверение на имя Серповского, — сказал Петерс, обращаясь к Кингисеппу, будто в кабинете больше никого не было. — При личном обыске и осмотре квартиры у него ничего не нашли, кроме… этой трости…
Каломатиано вздрогнул.
— Этой палочкой, — продолжал Петерс, — про которую нам говорил Берзин, Каломатиано довольно бодро помахивал при аресте. Интересно, что это за штучка?
Каломатиано побледнел. И теперь в его глазах уже не таилась насмешка. Петерс сел рядом с Виктором Эдуардовичем и хитро прищурил глаз. Потом подмигнул Кингисеппу. Тот взял со стола ореховую трость и стал ее рассматривать.
С лица Каломатиано исчезли последние следы невозмутимости. Кингисепп развинтил палку. Внутри ее был ствол. Всю трость заполняли листочки размером в визитную карточку и меньше с шифрованными донесениями, списками номеров, заменявшими фамилии, папиросная бумага с условными знаками, планами сложнейшей сети шпионажа. На листочках были расписки в получении денег.
Игра была проиграна, и Каломатиано обрел словоохотливость. Он любезно объяснял условные обозначения и растолковывал ключи к кодам.
«Австрийские мадьяры» в донесениях обозначали металлургическую промышленность. «Германцы» — сахарную. «Австрийские славяне» — продовольственное положение. «Банковская операция» — мобилизацию войск и так далее в том же роде.
Под расписками в получении денег было тридцать два номера.
Оставалось только одно: выяснить, какие фамилии скрываются на расписках под номерами, кто получал от Каломатиано деньги. А суммы, указанные в расписках, были немалые — от шестисот до тысячи рублей каждая. Но американец будто воды в рот набрал.
— Если не хотите, чтобы вас приговорили к расстрелу, назовите фамилии, — отчетливо выделяя каждое слово, сказал Петерс.
Каломатиано жалко улыбнулся. Руки суетливо шарили по коленям.
— Фамилии, — настойчиво повторил Петерс, постукивая пальцами по столу.
Каломатиано молчал.
— Тогда будем заканчивать, Яков Христофорович, — предложил Кингисепп. — Уведите арестованного!
Но Каломатиано проворно вскочил:
— Я скажу все. Все, до одной фамилии…
— Кое-какие номера мы можем разгадать сами, — сказал Кингисепп. — Тут написано: «Москва. 50 000 рублей от № 15 получил № 5». Номер 15 — это вы, а номер 5 — Фриде. Продолжайте, я буду записывать. И Кингисепп стал писать со слов Каломатиано:
Относительно найденных в моей трости расписок могу показать следующее: расписки, в которых номера расписываются в получении денег от № 15, — это расписки осведомителей, которые сообщали мне сведения экономического и политического характера. № 15 — это я сам. Под № 8 скрывается Иванов Леонид Александрович в Минске. Под № 11 — Хвалынский, шестьсот рублей в месяц, под № 10 — Потемкин Алексей Васильевич в Смоленске; № 12, 13, 14 перестали служить; № 24 — Загряжский, № 26 — Солюс, шестьсот рублей в месяц; № 5 — Фриде…
— А кто все-таки значился под номером двенадцать?
— Голицын Евгений Михайлович.
— Под номером четырнадцать?
— Это вымогатель и шантажист Дмитрий Александрович Ишевский.
— Ну, что ж, отправим арестованного, — сказал Кингисепп Петерсу.
Каломатиано увели.
…На другой день Кингисепп нанес последний удар Каломатиано.
— Вы заявили на предыдущих допросах, что у вас нет никакой конторы по сбору нужных вам так называемых коммерческих сведений, никакой организации. Будьте добры прочитать показания членов вашей организации, которая, вопреки вашим утверждениям, все-таки существовала и действовала.
— Не надо, — ответил американец. — Вы правы, господин следователь, когда утверждаете, что я имел организацию. Да, это так! — патетически воскликнул Каломатиано. — Я ее имел, и она меня теперь топит, как пудовая гиря, привязанная к ногам пловца. Организация была! И в ней состояли уже известные вам лица. Я им платил, хотя теперь вижу, что им не следовало давать ни одного цента, ни одного гроша, черт побери!
Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.
Автор книги Ф. Ф. Волончук — участник Великой Отечественной войны — рассказывает о боевых подвигах моряков-разведчиков, участников героической обороны Севастополя. На катерах, шхунах и шлюпках матросы, солдаты и офицеры смело высаживались в тылу врага и вели разведку в Крыму, на Керченском полуострове, на Тамани, в центральной части Главного Кавказского хребта. Разведчики под командованием мичмана Ф. Ф. Волончука разгромили в оккупированной гитлеровцами Евпатории полицейское управление, осуществили во вражеском тылу ряд диверсий на Ялтинском шоссе, ходили за «языком» на Умпирский перевал Главного Кавказского хребта.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.