Хранить вечно - [15]

Что касается трех других — бывшего московского купца Эдуарда Берса, говорившего по-русски с пеленок, блестящего молодого чиновника Эдуарда Фелано и развязного, нахального Дениса Гарстера, эти тоже, как говорят русские, не лыком шиты.

А секретарша! В самом Форин-оффисе не найти лучше! Тощая мегера, которую никто не рискнул бы взять в жены, будет предана хозяину, как цепная собака. Сущий цербер в юбке!

Из Гельсингфорса Локкарт, сопровождаемый командой из красных финнов, поездом добрался до пограничного моста. Полуразрушенный железнодорожный мост между Финляндией и Россией преграждал дальнейший путь. С известным риском можно было перебраться на тот берег. Морозная ночь. Метет поземка. Ветер жалобно гудит в проводах. В руках у Локкарта и его спутников фонари, точно у путевых обходчиков. Черные тени колеблются на заиндевевших фермах моста.

Локкарт шагает первым, и на ум снова приходят всякие кошмары. Вот-вот он наступит на замаскированную мину, и взлетит на воздух последняя шаткая дорожка между двумя берегами.

Но финны невозмутимы, и Роберт не хочет быть менее храбрым. Он уверенно шагает вперед, балансируя на узких переходах, прикрываясь от пронизывающего ветра воротником меховой шубы.

Нет ничего на свете, что могло бы остановить решительную поступь ночного путника и тех, кто идет за ним: ни обжигающий ветер, ни покореженные рельсы над ледяной мрачной гладью, ни пугающая неизвестность впереди. А на другом берегу ждет Локкарта поезд красных, готовый отвезти его в тревожный революционный Петроград.

Локкарт на всю жизнь запомнил день, месяц и год, когда он перешел свой Рубикон — 18 января девятьсот восемнадцатого…

3

В первые дни моего пребывания в революционном Петрограде я познакомился с Рэймондом Робинсом, главой американской миссии Красного Креста в России.

Робинс мне чрезвычайно понравился и на протяжении четырех месяцев мы с ним ежедневно, чуть ли не ежечасно общались…

Это общение благотворно подействовало на Локкарта, и кто знает, как сложились бы события, если бы Робинса, как «обольшевичившегося», четыре месяца спустя не отозвали в Штаты. Робинс со всеми подробностями рассказывал Локкарту о русских встречах и впечатлениях. В чине майора он приехал в Россию летом 1917-го, когда страну потрясала революционная буря. Он решил самым добросовестным и скрупулезным образом выполнять оба задания: официальное — быть заместителем начальника миссии Красного Креста и неофициальное — агентом разведывательного отдела армии Соединенных Штатов. Однако по мере пребывания в России Робинс все более отдавал предпочтение первому, пренебрегая вторым.

Он был тогда уже немолод, но, несмотря на свои сорок три года, отличался юношеской подвижностью и энергией. Все в нем бурлило, как в стране, где была аккредитована американская миссия. Многое в России импонировало американцу, его убеждениям и характеру.

Он был воинствующим либералом и борцом против всяческой реакции, тупости и солдафонства. Его считали фантазером, и это очень вредило репутации бизнесмена.

Правоверный член республиканской партии полковник Вильям Томпсон, возглавлявший вначале миссию Штатов в России, принял известие о назначении к нему в заместители Робинса без особого энтузиазма. Он был достаточно наслышан о странном поведении чудака, который сочетал карьеру бизнесмена с хлопотами по части ночлежных домов и богаделен. Но, как ни странно, вскоре человек консервативных убеждений — полковник Томпсон и его подчиненный майор Робинс сошлись и даже подружились.

Робинс не принял на веру выводы посла Френсиса о том, что в России просто бунтует чернь, инспирируемая немецкими агентами. Пока Френсис собирал сплетни в придворных кругах и околачивался в петроградских гостиных, Робинс решил побывать в действующей армии, в городах и селах, своими глазами разглядеть, что же на самом деле творится в России. Его видели и на заводах. Он спорил с представителями многочисленных русских партий и выступал на митингах. Трясся в завшивленных теплушках и терпеливо, часами стоял в хлебных очередях.

Робинс хотел узнать Россию снизу, чтобы получить право взглянуть на нее сверху. Обнаружив в Поволжье огромные запасы гниющего на складах зерна, которое не на чем было доставить в голодающие центры страны, американец собрал флотилию барж, заручился помощью местных Советов и добился, что хлеб пошел вверх по реке в Москву и Петроград.

Он убедился, что правительство самовлюбленного адвоката Керенского — власть на бумаге, а подлинная власть — Советы рабочих и солдатских депутатов. Вернувшись в Петроград, он доложил обо всем Томпсону, который, к его удивлению, одобрил сделанные им выводы.

И они решили, несмотря на риск, активно вмешиваться в положение дел, вынуждая Керенского признать Советы и договориться о продолжении войны с Германией.

Они были убеждены, что любая власть в России должна оставить ее в антигерманской коалиции.

Потом Робинс встретился с Керенским. Видел, как он беспомощно искал выхода и ничего не предпринимал, а Петроградский Совет, опору которого составляли большевики, без ведома и участия Керенского отдал приказ о мобилизации рабочих и матросов Балтийского флота на защиту завоеваний революции против мятежных дивизий нового главнокомандующего русской армией генерала Корнилова.