Храм Юнисы - [15]

– Спасибо, – улыбнулся Андрей, наблюдая, как старый учитель подвигает к нему блюдечко с нарезанными дольками лимона.

– Давай, налегай. Чай не пил – какая сила? Чай попил – совсем ослаб, – пошутил китаец.

Долгая дорога подходила к концу. Натруженное железо рельсов жёстко и надсадно скрежетало под колёсами запыленного железнодорожного состава. За поворотом показались очертания Владивостока.

– Пора складывать вещи, – поднялся отец, – подъезжаем.

Андрей вернулся в купе, собрал вещи и в ожидании остановки присел на диван. За закопченным окном жёлто-зелёный приморский пейзаж сменился мельканием зданий. За ними показалась гигантская поленница дров и перекрыла весь вид. Но вот она закончилась, и на небольшом одноэтажном здании мелькнула вывеска «Седанка». Следом проплыл беленький домик станционного обходчика и потянулась череда городских дач.

Раздался протяжный гудок паровоза, и пассажирский состав, огибая берег Амурского лимана, устремился к дымящему многочисленными трубами городу. Впереди показалась бухта Золотой Рог. Хоть и считалось, что Владивосток находится на одной широте с Ниццей и Флоренцией, но свежий ветерок и остатки заблудившихся в бухте льдин говорили о недавно прошедшей здесь неласковой зиме.

Подвинувшись к окну купе, он с большим интересом разглядывал хорошо узнаваемые очертания родного, но совершенно неизвестного города.

Владивосток пробуждался от зимней спячки. Живописная панорама морских лиманов, бухты Золотой Рог и собравшихся в ней кораблей притягивала и завораживала. Вот лениво покачивается у причала ледокол «Надёжный». Оттрубив зимнюю вахту, он остался безработным и теперь отдыхал до следующего ледостава. На чистой воде рейда виднелась громада транспортного судна добровольческого флота «Херсон». Чуть мористее расположились скуластые глыбы военных кораблей. Выкрашенные в викторианские цвета[26], они выделялись на ослепительно сияющей глазури волн Восточного Босфора, как нарядные барышни на променаде.

– Что ж вы корабли как попугаев раскрасили? – с осуждением подумал Андрей, – не корабли, а мишени. В море белые корпуса и жёлтые трубы видны за двадцать миль, стреляй – не хочу. В серый цвет нужно красить! В серый! Ну да сами разберётесь, когда жареный петух в одно место клюнет. Переубеждать бесполезно, – вспомнил он недавний спор с соседом по купе, молодым и горячим флотским офицером.

Вагон, громыхнув стальными катками, резко качнулся, сбивая Андрея с мысли о кораблях. Колёсные пары рвано застучали на стыках переводных стрелок, и запылённый микст[27], полмесяца назад покинувший Москву, окунулся в прохладную синеву морских лиманов. Паровоз катил к вокзалу, свистом паровозного гудка возвещая дальневосточную столицу о своём прибытии.

Проводники начали обходить вагоны, собирая чаевые и рекламируя местные гостиницы:

– Дамы и господа! Не стоит спешить. Поезд дальше не идёт! Конечная.

Рекомендуем гостиницы для приезжих: «Тихий океан» с хорошей ресторацией, женским хором и тропическим садом, гостиница «Европейская» с цыганским пением и приличной кухней, номера «Гамартели» с оркестром румынских скрипачей…

Поезд ещё раз качнулся и заскрипел тормозами. Приехали.

Владивосток – конец и начало Великой России. Как там говорил классик: «А дальше только океан, великий и грозный, по ошибке названный Тихим».

Хорошо сказано, и как точно…

Глава 6

Первым на перрон спустился Иннокентий Иванович, за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам, появился Андрей. Поправив на плече ремень дедовского карабина и крепко сжав в руке дорожный саквояж, он решительно ступил на дальневосточную землю. В багаже, кроме личных вещей, лежал ещё один револьвер и несколько коробок с патронами.

По штату Андрею был положен только один револьвер, но Василий Иванович рекомендовал захватить к нему пару.

– Привычный карабин с оптикой тоже не будет лишним, – напутствовал старый казак, а Андрей спорить по этому поводу и не собирался.

– «Запас карман не тянет», – вспомнил он хомяческую поговорку и положил карабин к вещам, приготовленным в поездку.

– Дай бог, не пригодится, но пусть будет, – провожая Андрея, ворчал старый казак.

Сам хорунжий поехать с ними уже не мог – возраст.

Иннокентия Ивановича, как руководителя экспедиции, встречали.

– Подпоручик Морозов! – лихо, бросив два пальца к козырьку, представился встречающий офицер, – господин капитан, мне поручено встретить вас и помочь устроиться. Смею порекомендовать: недалеко от центра есть небольшой двухэтажный особнячок, хозяйка содержит дом в превосходном состоянии, постояльцев принимает на полный пансион, за проживание берёт по-божески. Если не возражаете, можно посмотреть прямо сейчас.

– Не возражаю, – кивнул старший Лопатин, – а что генерал-губернатор? Когда я могу попасть на аудиенцию к Его Превосходительству?

– Сегодня воскресенье, у вас свободный день. Располагайтесь, отдыхайте, а завтра к полудню вас ждут в приёмной генерал-губернатора.

– Отлично!

Иннокентий Иванович хотел поднять с перрона багаж, но подпоручик вежливо остановил его:

– Вещи возьмут казаки, а вас и ваших сотрудников прошу следовать за мной.

Рослые казаки подхватили багаж и, раздвигая толпу встречающих, двинулись на выход. Возле здания вокзала их ожидали две пролётки и казак с лошадьми. В одну уселись пассажиры, в другую погрузили дорожные чемоданы. Подпоручик и сопровождение поднялись в сёдла. Тронулись.