Храм - [21]

Мы направлялись к деревне Вилкафор, где, как сообщил мне Ренко, его дядя был за старшего. Расположена она была у подножия больших гор к северу, там, где они встречаются с восточными джунглями.

По всей видимости, Вилкафор был секретной цитаделью, хорошо вооруженной и защищенной, чтобы инкской знати было куда укрыться в кризисной ситуации. Его местоположение держалось в строжайшем секрете: его можно было найти, только следуя вдоль каменных изваяний, поставленных в джунглях на определенном расстоянии друг от друга. Но чтобы попасть в джунгли, надо было сначала пересечь горы.

Итак, мы пошли в горы — громоздкие скалистые кручи, нависшие над Новой Испанией. Нельзя преувеличить великолепие этих гор. Крутые обрывы скал, острые вершины, весь год покрытые снегом, видны с расстояния в сотни миль, даже из густых джунглей долины.

Через несколько дней мы слезли с лошадей, предпочитая пешком пробираться по трудным горным путям. Мы бережно ступали по скользким, узким тропинкам, вырезанным в стенах крутых ущелий. Осторожно-осторожно переходили мы по висячим мостикам над ревущими горными потоками.

И все время, в лабиринте обрывов, за нами следовало эхо криков и топота испанцев.

Мы входили в деревни инков, расположенные в ложбинах гор. Каждая носила имя своего вождя, Румак, Сипо и Гуанко.

В этих деревнях нас снабжали едой, проводниками и ламами. Сельчане оказались удивительно радушны: как будто каждый знал о миссии Ренко и всячески старался помочь. Если у нас бывало время, Ренко показывал им черный идол из камня, они кланялись и молчали.

Но времени у нас было мало.

Испанцы не отставали.

Раз, когда мы выехали из Окую, городка в широкой горной долине, и взобрались на гребень холма, я расслышал перекаты мушкетного грома позади. Я повернулся.

То, что я увидел, ужаснуло меня.

Эрнандо и его отряд, гигантская колонна из ста, по крайней мере, людей, шли строем в дальней стороне долины. Кавалеристы ехали с боков и впереди. Они входили в город, который мы только что покинули, стреляя в безоружных инков.

Позже Эрнандо разделил сто человек на три дивизии в тридцать человек каждая. Он назначил им разное время для марш-бросков, так что пока одна дивизия шла вперед, две другие отдыхали. Потом они догоняли и перегоняли первую, и так далее. В результате, масса людей постоянно двигалась, шла вперед, приближалась к нам.

И все это время Ренко, Бассарио и я сам, волоча ноги, с трудом пробирались сквозь дикие скалы, неуклонно борясь с усталостью.

Я был уверен, что рано или поздно испанцы нас поймают. Неясно было только, когда.

Тем не менее, мы боролись.

Однажды, когда мои соотечественники уже настолько приблизились к нам, что позади в каньонах раздавалось эхо их голосов, мы остановились в деревеньке Колко, на берегу горной реки Паукартамбо.

Там я стал догадываться, почему Ренко захватил с собой бандита Бассарио.

В деревне Колко имелись шахты. Как я уже говорил, эти индейцы — мастера резьбы по камню. Все их здания построены из искусно вырезанных камней, иные — высотою в шесть саженей и весом в сто тонн. Их добывают в шахтах, подобных здешней.

После коротких переговоров с вождем, Ренко отвели в шахту, большую дыру в склоне горы. Скоро он вылез оттуда с мешком из козьей кожи в руке. Он был набит острыми, неровными камнями. Ренко отдал мешок Бассарио, и мы тронулись с места.

Я не знал, что там было, но когда мы останавливались на ночлег, Бассарио отходил подальше и зажигал свой собственный свет. Он сидел, скрестив ноги, и отвернувшись, делал что-то с мешком.

Спустя одиннадцать дней тяжелейшего пути мы спустились с гор и увидели нечто потрясающее.

Перед нами простирались джунгли: безграничный ковер зелени простирался до самого горизонта. Единственными пятнами на ковре были плоскогорья, широкие ступеньки которых отмечали переход от сурового горного массива к цветущему бассейну реки, и коричневые извилины мощных рек, петляющих в джунглях.

Так что мы устремились в джунгли.

Они оказались сущим адом.

Дни напролет мы шли в вечной тени леса. Там было мокро, парило, и — о Боже — какими опасностями кишели заросли! Неприлично толстые змеи свисали с деревьев, крохотные грызуны вились у наших ног, а как-то ночью, я уверен, я видел смутные очертания пантеры: тень в темноте, тихо ступающая подушечками лап.

К тому же — реки: там-то и была главная опасность.

Аллигаторы.

Уже от вида их шершавых треугольных голов кровь стыла в жилах, не говоря уже о черных, тяжелых, непроницаемых телах шесть шагов в длину. Их глаза неотрывно следили за нами — отвратительные немигающие глаза пресмыкающихся.

Мы спускались по рекам на тростниковых каноэ, подаренных прибрежными деревнями: Паксу, Тупра и Роя. Маленькие лодки казались жалкими по сравнению с огромными рептилиями, что кишели в воде вокруг нас. Мы забирались на скалы плоскогорий с помощью искусных проводников-индейцев.

Вечерами, у костра, Ренко давал мне уроки своего языка, кечуа. В обмен я посвящал его в тонкости фехтования на двух блестящих испанских саблях, захваченных нами по дороге из Куско.

Пока мы с Ренко фехтовали, Бассарио, если не трудился где-нибудь в уголке, тренировался в стрельбе из лука. Судя по всему, пока его не посадили в тюрьму (я не знал, за что), Бассарио был одним из лучших стрелков в Империи инков. Мне в это верилось. Однажды вечером я видел, как он кинул тропический плод высоко в воздух и спустя мгновение пронзил его стрелой — таково было его мастерство.