Храм - [22]

Некоторое время спустя нам стало понятно, что практически непроходимые джунгли замедлили продвижение наших преследователей. Все реже и реже слышали мы, как люди Эрнандо рубили ветви за нашими спинами. Я даже подумал было, что Эрнандо решил отказаться от погони.

Но нет. Каждый день скороходы из пройденных деревень нагоняли нас и сообщали, что их поселение было взято. Эрнандо с солдатами продолжали идти.

Мы не оставляли усилий.

А потом вдруг, вскоре после того, как мы ушли из Ройи, я, идущий первым, раздвинул ветви и встретился взглядом с глазами ощеренной твари из семейства кошачьих.

Закричав, я отпрянул и рухнул в грязь.

На земле я услышал, как Бассарио хихикает.

Я посмотрел наверх: на самом деле я наткнулся на большой тотем из камня. Это было резное изображение большого, похожего на кошку зверя. Но скульптуру покрывали, как вуаль, ручейки воды, производя на неопытного путника впечатление поистине живого существа.

Когда я повнимательнее взглянул на него, я различил в нем сходство с тем идолом, из-за которого и началось наше безумное путешествие. Это был кто-то вроде ягуара, с огромными кошачьими клыками, ощеренный, нет, рычащий на неосторожного путешественника, приблизившегося к нему.

Мне не раз приходилось удивляться тому, что инков так завораживали большие кошки.

Они почитают их как богов. Воины, обладающие кошачьей грацией, больше всего ценятся в армии. Приземлиться на ноги и тут же принять боевую позу — вот истинное мастерство, по их мнению. Считается, что у таких воителей есть «джинга».

За вечер до того, как я опростоволосился с изваянием, Ренко рассказывал мне на самом деле, что самый страшный персонаж их мифологии — огромная черная кошка, «тити» на языке агмара и «рапа» на кечуа. Она вроде черна как ночь и высотой с человека, даже когда стоит на четырех лапах. Убивает с неподражаемой свирепостью. Ренко уверял даже, что страшнее зверя нет, потому что рапа убивает просто для удовольствия.

— Молодец, брат Альберто, — проговорил Ренко, пока я лежал в грязи и созерцал изваяние. — Ты нашел первое из изваяний, что приведут нас к Вилкафору.

— Как они нас приведут? — сказал я, поднимаясь на ноги.

— Есть шифр, известный только старшим из инкской знати...

— Но если он тебе расскажет, ему придется тебя убить, — ухмыльнулся Бассарио.

Ренко снисходительно улыбнулся ему.

— Верно, — сказал он. — Но если я погибну, надо, чтобы кто-то подхватил мою миссию. Но для этого нужно, чтобы этот кто-то знал шифр. — Ренко повернулся ко мне. — Я надеялся, что ты возьмешь на себя эту ответственность, Альберто.

— Я? — я сглотнул.

— Да, ты. Альберто, я вижу, что ты можешь стать героем, даже сам об этом не подозревая. Ты честнее и смелее обычного человека. Случись что со мной, я без колебания доверю тебе судьбу моего народа, если ты мне позволишь.

Я согласно кивнул.

— Хорошо, — улыбнулся Ренко. — А вот насчет тебя, — он усмехнулся, глядя на Бассарио, — у меня были бы сомнения. Отойди-ка.

Когда Бассарио отошел на несколько шагов, Ренко наклонился ко мне, указывая на каменную резьбу.

— Шифр прост: следуй за хвостом рапы.

— Следуй за хвостом... — повторил я, глядя на изваяние. Точно, сзади у скульптуры змеился тонкий хвост, указывая на север.

— Но, — Ренко поднял палец, — не надо следовать указаниям каждого из изваяний. Это правило знают только старейшины. Мне об этом рассказала лишь верховная жрица Кориканчи, когда мы забирали идола.

— В чем же заключается правило?

— Каждому второму изваянию доверять не следует. Встретившись с ними, нужно идти по направлению знака солнца.

— Знака солнца?

— Подобного этому, — Ренко указал на треугольное родимое пятнышко у себя под левым глазом, коричневый участок кожи, похожий на перевернутую гору.

— У каждого второго изваяния, — сказал он, — мы должны следовать не за хвостом рапы, а в направлении знака солнца.

— А что случится с теми, кто пойдем за хвостом рапы? Наши преследователи не поймут уловку, когда не найдут больше изваяний?

Ренко улыбнулся.

— О нет, Альберто. Есть еще изваяния, даже если пойти не в том направлении. Но они поведут сбитого с толку путника все дальше и дальше от цитадели.

Итак, мы следовали указаниям изваяний в джунглях.

Они были расставлены на разных расстояниях — одни в нескольких шагах друг от друга, другие — в милях, так что надо было следить за тем, чтобы идти строго по прямой линии. Нам часто помогали реки, потому что иной раз изваяния выстраивались вдоль речных берегов.

Изваяния вели нас на север, пересекая широкие джунгли вплоть до нового плоскогорья.

Оно простиралось с севера на юг насколько хватало глаз, огромное, покрытое чащей плато, ступенька, которую построил себе Господь, чтобы шагнуть из джунглей к подножию гор. То тут, то там обрушивались водопады. Это было поистине великолепное зрелище.

Мы поднялись по скалистому восточному склону плоскогорья, волоча камышовые каноэ и весла. Там мы достигли последнего изваяния, которое указало нам путь вверх по реке, к снежным вершинам гор, нависших над джунглями.

Мы гребли против слабого течения под проливным послеполуденным дождем. Но потом он перестал, и в тумане джунгли показались нереальными. Стояла странная тишина: все звуки леса внезапно смолкли.