Храм - [106]

Ренко сделал шаг внутрь храма.

Кошки последовали за ним.

Он сделал еще один шаг вниз, и внутрь вошла первая кошка.

Еще один шаг.

Вторая кошка, затем третья, четвертая.

В этот момент Ренко вылил на идола всю остававшуюся в мехе воду и, бросив последний торжественный взгляд на самую ценную вещь его народа, швырнул его вниз в глубину храма.

Все двенадцать кошек побежали за ним внутрь храма.

— Камень, быстро! — закричал Ренко, выбегая из храмового входа. — Подвиньте его обратно на место!

Мы дружно навалились.

Камень грохотал о порог.

Я изо всех сил сражался с весом огромного камня. Рядом со мной возник Ренко и тоже навалился на него.

Валун начал медленно двигаться к входу. Еще несколько шагов. Почти на месте...

Еще пару... еще...

— Ренко, — где-то рядом раздался женский голос.

Мы с Ренко повернулись одновременно и увидели Лену на краю поляны.

— Лена? — спросил Ренко. — Что ты здесь делаешь? Я же попросил тебя уйти...

Лену резко отпихнули в сторону и швырнули на землю. Я неожиданно увидел стоявшего в нескольких шагах за ее спиной человека, и каждая капля крови в моих венах превратилась в лед.

Передо мной был Эрнандо Писарро.

Человек двадцать конкистадоров выбрались из растительности за спиной Лены и рассыпались вокруг с нацеленными на нас мушкетами. Свет от их факелов освещал всю поляну.

С ними были три туземца, из их щек торчали длинные острые костяные шипы. Чанки. Следопыты чанка, нанятые Эрнандо, чтобы проследить наш путь в Вилкафор.

Самым последним вышел самый зловещий человек. Он был выше и больше остальных, с длинной копной черных волос до плеч. В его левой щеке тоже торчал костяной шип.

Это был Кастино, жестокий чанка, который был в одной тюрьме с Ренко в начале нашего путешествия, и подслушал, что Ренко сказал, что идол был в Кориканче в Куско.

Конкистадоры и чанка образовали обширный круг вокруг Ренко, меня и семерых инкских воинов.

Лишь теперь я заметил, насколько отвратительно все они выглядели. Все до одного конкистадоры были покрыты глиной и грязью и выглядели сверх меры уставшими и измотанными.

Я сообразил, что это все, что осталось от легиона Эрнандо в сотню человек. Во время похода по горам и лесам его люди умирали рядом с ним. От болезни, от голода или просто от полного истощения.

От его легиона осталось всего двадцать человек.

Эрнандо сделал шаг вперед и рывком поставил Лену на ноги. Волоча ее за собой, он подошел к храму и встал перед Ренко, надменно глядя на него сверху вниз. Испанец был на голову выше Ренко и в два раза шире. Он толкнул Лену прямо в руки Ренко.

Я бросил испуганный взгляд на вход в храм.

Он все еще был частично открыт, щель между валуном и каменным дверным проемом была достаточной для того, чтобы через него прошла рапа.

Это было нехорошо.

Если идол высох и перестал петь, то рапы могут освободиться от своих чар и...

— Наконец мы встретились, — Эрнандо обратился к Ренко на испанском. — Ты слишком долго ускользал от меня, молодой принц. Ты будешь умирать медленно.

Ренко не сказал ничего.

— А ты, монах, — сказал, повернувшись ко мне, Эрнандо. — Ты предал свою страну и своего бога. Ты будешь умирать еще медленнее.

Я сдержал страх.

Эрнандо снова повернулся к Ренко. — Отдай мне идола. Ренко не вздрогнул. Он просто медленно сунул руку в мешочек на поясе и вынул фальшивого идола.

Когда Эрнандо его увидел, глаза испанца засветились от счастья. Я был почти готов поклясться, что у него началось слюноотделение.

— Дай мне его, — сказал он.

Ренко сделал шаг вперед.

— На колени.

Ренко медленно встал на колени и, несмотря на огромное унижение, протянул идола Эрнандо.

Эрнандо взял его в руки, при взгляде на долгожданный трофей его глаза сверкали от жадности.

Через некоторое время он оторвался от идола и повернулся к одному из своих людей.

— Сержант, — сказал он.

— Да, сэр? — сказал стоявший рядом с ним сержант.

— Казнить их.

Наши с Ренко руки были связаны длинной веревкой.

Два испанских солдата утащили Лену от Ренко, эти животные настолько грязно пугали ее обещаниями того, что с ней сделают, когда мы с Ренко будем мертвы, что я не осмеливаюсь повторить здесь эти слова.

Нас поставили на колени у похожего на низкий алтарь большого прямоугольного камня в центре поляны.

Надо мной стоял испанский сержант с саблей наголо.

— Чанка, — сказал Эрнандо, бросив меч Кастино. С того момента, когда они появились здесь, подлый чанка с неподдельной ненавистью смотрел на Ренко. — Ты можешь покончить с принцем.

— С радостью, — сказал Кастино на испанском, схватив меч и быстро пошел к алтарному камню.

— Сначала отрубите им руки, — рассудительно сказал Эрнандо. — Я хочу слышать, как они кричат перед смертью.

Оба палача кивнули, а еще два конкистадора поставили Ренко и меня в нужную позу, дернув за наши оковы так, что наши руки были вытянуты на широком алтаре. Наши запястья были полностью обнажены, а руки были готовы отделиться от наших тел.

— Альберто, — сказал Ренко.

— Да.

— Друг мой, перед тем, как мы умрем, я хочу, чтобы вы знали: для меня большая честь и радость быть знакомым с вами. То, что вы сделали для нашего народа, будут вспоминать многие поколения. Я благодарю вас за это.