Храм - [17]
Орех неопределенно повел плечами.
— Пойдем за ними?
— Нет. Скоро темнеть начнет, нужно до ближайшей норы добраться. Давай поторапливаться.
6
Косые лучи пронизали крону старой осины, бросив длинную тень на песчаный пляж у пруда. На берегу возле маленького костерка сидели двое охотников, молча пережевывая ужин. Позади них, метрах в пяти, укрытый побегами молодой акации, темнел вход в нору. Приземистая арка портала на уровне груди, практически незаметная, если специально не заглянуть между колючих деревьев.
Ковыряясь в своем пайке, Свист думал о давешнем звере. Думал о том, что сам факт того, что один из самых опасных лесных обитателей умеет такие штуки, должен был не на шутку его испугать.
А вот поди ж ты.
Когда он завел об этом речь, Орех просто сказал: успокойся, боятся нечего. Вот Свист и не боялся.
— Давай‑ка в нору, — наконец сказал Орех.
Он вдохнул полной грудью прохладный воздух и заметил:
— Ночью пахнет.
Спокойно так сказал, без всякой опаски.
— Я по нужде, — Свист поднялся на ноги и принялся заматывать голову платком, оставив только прорезь для глаз.
Видя это, Орех осклабился.
— Этому тебя тоже Пластун научил? – желчно осведомился Орех. – В байки верить.
— Оборотни и в правду существуют, не только Пластун их видел, — категорически заявил Свист и отправился к ближайшим кустам.
Оборотнями охотники называли существ, умеющих принимать человеческий облик. Кое‑кто из охотников рассказывал, что сам их видал, да еле ноги унес. Тварей де этих можно встретить только в сумерках, пока еще солнце окончательно не село, но главное что бы они тебя не видели. По слухам оборотни полностью копировали человека, внешность, голос, привычки, а уж коли тебя скопировали, жить значит осталось недолго. А то и хуже, к Дому чудовище выведешь. Оборотни своих «оригиналов» чуют, где бы те ни укрылись.
Считалось, пока оборотень не примерил твоего лица, ничего он тебе не сделает, вот для этого‑то некоторые из охотников (кто верил в их существование) и носили маски на лицах – для защиты.
Когда Свист вернулся на берег, его поджидал Орех. Рюкзаки он успел перетащить в нору и сейчас ожидал возвращения напарника, баюкая на предплечье карабин. Видать, быстро густеющие сумерки даже его заставили насторожиться.
Сгорбившись, один за другим люди протиснулись под низким сводом.
Эта нора ничем не отличалась от десятков других, что были рассыпаны по долине. Низкий потолок, ровные каменные стены и чаша–очаг посередине квадратной комнаты. На удивление воздух в норе был свежим и прохладным, лишь едва уловимый запах лежалых одеял висел под сводом.
Орех взялся за ручки деревянного заслона, которым перекрывали вход в нору и замер на мгновение – из фиолетовой прохлады ночи послышался утробный рев. Привычно стряхнув оцепенение, Орех водрузил люк на место и рев оборвался.
— Дальше я на восток, — сказал Орех, ища что‑то в своем ранце.
— Мне на север, — задумчиво ответил Свист.
Вот и весь разговор. Вскоре они улеглись, завернувшись в колючие одеяла, и уснули.
Он проснулся от настойчивых толчков в плечо. Рядом на корточках сидел Орех.
— Свист, — окликнул он, и видя, что парень проснулся, продолжил. – Рассвело уже, я ухожу. Ты подумай над тем, что я сказал. Хорошо?
Свист сонно кивнул.
— И не залеживайся тут, — буркнул Орех напоследок.
Шорох открываемого заслона, тихие звуки шагов и Свист остался один.
Перевернувшись на спину, он смотрел на каменный потолок – идеально пригнанные друг к другу плиты. Вставать не хотелось, и не потому, что не выспался, а просто потому, как вставать было «надо». Каждое утро, превращалось в маленькую битву с самим собой. Дел‑то: сделать едва заметное усилие над собой и подняться, вот только не хотелось ему его делать. Свист засопел, и раздраженно потер глаза.
Встал рывком.
Когда‑то он даже хотел переселиться в одну из нор, таскать мерцала в Дом, пополнять припасы, но жить в одиночестве. Отец отговорил – разъяснил, что нельзя слишком часто в одной норе бывать, иначе выследят.
Умылся водой из пруда (пить, правда, не стал), позавтракал и зашагал на север.
Утро стояло ясное, солнечное, так что шлось легко и в охотку.
С вершины холма, на котором он устроил привал с обедом, Свист увидел горы, совсем недалеко. Идти оставалось всего ничего. Прикинув расстояние, он решил, что к вечеру должен быть в предгорьях, да и то если не сильно спешить.
До нужной ему норы оставалось совсем немного, небо успело посереть и подернуться вечерней дымкой.
Проходя по руслу высохшего ручья, что некогда бежал между огромных покатых валунов, Свист услыхал странный шум. Будто деревянной трещоткой крутили. Крутили все ближе и ближе.
Мигом покрывшись липким потом, охотник бросился в заросли сухой рогозы, росшей когда‑то по обеим стороны ручья. Он никак не мог определить, откуда раздается странный и страшный звук – казалось, что его источник прячется где‑то над головой, в густых кронах.
Несколько минут он провел в оцепенении, боясь пошевелиться, даже дышал не в полную грудь. Зарывшись лицом в мягкую землю, он мелко дрожал. Все, что рассказывали за столом охотники, все страшные истории ожили в памяти, навалились, зашептали в уши. От страха хотелось кричать, чтобы побороть самоубийственный порыв, он закусил пыльный ворот куртки.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.