Храм фараона - [74]

С каждой из своих построек, с каждой из своих статуй Рамзес, казалось, вырастал. Благой Бог чувствовал себя теперь действительно богом. Он никогда до этого не болел, все ему удавалось, каждое его желание выполнялось. Число его детей в гареме росло от месяца к месяцу. Он гордился ими всеми, и на стенах храмов появлялись списки с их именами. Он встретил свой пятнадцатый, шестнадцатый, семнадцатый год правления и превзошел уже время правления своего отца, деда и многих своих предшественников.

Во время месяца Ахет — это было самое жаркое время в стране Кеми — он почувствовал, что его производительная сила выросла чрезмерно. Как раньше со своими друзьями Меном и Парахотепом он стрелял наперегонки из лука, так теперь наперегонки с ними производил детей. Он выбирал восемь или десять своих наложниц и уединялся с ними на несколько дней в гареме. Его друзья должны были проделывать то же самое со своими женами или молодыми рабынями, а девять месяцев спустя результаты сравнивали. Победу всегда одерживал Рамзес, однако этому имелась веская причина. Опытная нянька царя выбирала наложниц с умыслом, и он бывал только с теми, у кого была наибольшая вероятность забеременеть в это время.

Нефертари, которая знала все, что касалось ее царственного супруга, смотрела на эти забавы снисходительно. Растущее число ее собственных детей доказывало, что ее фараон не обделяет вниманием и любовью. Некоторые умирали еще до того, как получали имя, и их забывали, будто они и не жили вовсе. После Мерит, Амани и Енама на свет появился принц Мерире. Все роды Великой Царской Супруги протекали без осложнений, но ее бывший спаситель ветеринар Интеф всегда присутствовал при них.

Изис-Неферт, второй царской супругой, также не пренебрегали. Время от времени Рамзес ощущал влечение к гордому телу бывшей жрицы Амона, которая встречала его всегда торжественно и с почестями. Рамзес старался по мере сил пробудить сладострастие у этой надменной гордячки, но Изис-Неферт даже если она и ощущала подобные желания, не считала уместным выказывать их. Она родила своего третьего сына Меренпту, но ее честолюбие все еще не было удовлетворено. Снова и снова Незамун, ее доверенный, должен был выслушивать жалобы царицы:

— Я была и остаюсь теперь только наложницей, которая служит удовлетворению его похоти, как и другие женщины гарема. Мой ранг второй супруги — только пустой титул, царь ценит меня не выше последней рабыни. Я вижу, как наш любимый Амон в Фивах хмурится, и слышу слова недовольства из его уст. Но что мне делать? Скажи, что мне делать, Незамун?

Толстый осанистый жрец-чтец пожимал плечами:

— Подожди, Богоподобная. Я знаю, что твое время придет, однако для этого требуется терпение. Поверь мне, высокочтимая, я не сижу без дела. Твое время придет, это так же верно, как ежегодные разливы Нила.

— Теперь он ей еще и храм строит! Вся страна ни о чем другом и не говорит. Живой женщине! Почему Амон не выскажет наконец свое решающее слово? Почему?!

— Боги действуют не моментально и не так, как мы надеемся. Храм может внезапно стать храмом Мертвых…

Как только Незамун точнее узнал о планах путешествия царя, он попытался снова завязать контакт с предводителем разбойников Себеком. После многих сложностей он встретился с одним из бывших связных банды в мрачной пристройке пивной, пользовавшейся дурной славой.

— Оттуда не поступает больше признаков жизни, и, если тебе дорога жизнь, ни до чего не докапывайся. Тот, о ком идет речь, исчез, укрытие разрушено, люди мертвы или же разбежались на все четыре стороны. Больше я тебе сказать ничего не могу.

Незамун был глубоко разочарован. После многих неудавшихся попыток он наконец отыскал путь, как устранить первенца Нефертари, а теперь все начинать сначала? В конце концов ведь он не может подойти и просто убить наследника престола. Несчастный случай? Но как его устроить? Можно попытаться подкупить одного из дворцовых врачей, но это было опасно и могло стоить головы. Да что там головы — если в царском дворце будет открыт заговор, его будут пытать целыми днями, чтобы узнать имена сообщников. Подобные случаи были известны. Незамун вздрогнул. В конце концов он хотел попасть не в пыточную камеру и не на эшафот, он рвался к высокой влиятельной должности, а путь к ней вел только через Царицу, если Изис-Неферт не будет вечно оставаться второй.

Незамун вздохнул. Его толстые щеки задрожали. Может быть, Амон смилуется и протянет руку помощи?

Он думал о том, что ответит царице в следующий раз, когда она начнет свою старую жалобную песню. У него уже возникало желание вернуться назад в Фивы и похоронить свои честолюбивые планы, но не тотчас. В конце концов он сам советовал царице запастись терпением, потерпеть надо и ему.

— Все для Амона! — подбодрил себя жрец-чтец и добавил: — И для моей высокочтимой царицы.

Пока Мерит посещала дедушку и бабушку, Сенеба и Хатнуфер, Пиай еще раз пошел к храму Рамзеса и долго рассматривал рельефы. Для любого другого это были картинки, которые ничем не отличались друг от друга, но опытный мастер ясно видел, где работал мастер, а где его помощники, замечал маленькие ошибки, подрисовки, исправления и, как и в первый раз, обратил внимание на особенно искусную руку, которая явно была знакома лишь с некоторыми важными деталями. Должно быть, это рука ученика или помощника. Раскраска рельефа светящимися красками была работой настоящего мастера. Изящный, красиво разделенный храм производил впечатление большой частной капеллы и был сооружен из различных сортов камня. Святилище из ценного алебастра впечатляло: стены из светлого известняка были украшены дорогими вставками красного и черного гранита, в то время как встроенные пилоны изготовлены из нежно-желтого песчаника.