Храм фараона - [6]

Народ Абидоса пал ниц, вытянул руки перед собой и почтительно и умоляюще бормотал:

— Благой Бог Мен-Маат-Ра-Сети, Гор, любимый Маат, великий властью, прекрасный годами, могучий бык, оживляющий сердца, празднуй тысячи тысяч праздников Зед, да будь жив, здрав и могуч!

Инет шла в процессии между матерью и отцом. Два ее маленьких брата остались дома. Она не могла забыть взгляд юного Гора, наследного принца Рамзеса. Ей казалось, что его взгляд, подобный соколиному, пронзил ее, будто невидимая стрела, и она двигалась с такой осторожностью, как если бы была беременна и боялась потерять ребенка.

Выстроенный лишь до половины храм Озириса представлял собой жалкое зрелище. Оба пилона, сложенные из кирпичей нильской глины, достигали лишь до половины обычной величины. Мусор в спешном порядке убрали в сторону. Из широко открытых ворот с ладьей бога в руках навстречу царской процессии вышли жрецы Озириса.

Процессия остановилась. Фараон пробудился от неподвижности и с тихим стоном спустился с трона. Жрецы поклонились и протянули руки к Благому Богу. Мери, старший жрец Озириса, выступил вперед и сказал:

— Добро пожаловать, о могущественный сын Солнца, господин Обеих Стран, Гор, любимец Маат.

Вместе со жрецами и некоторыми высокопоставленными горожанами фараон вошел во внутренний двор, где поднималась святая святых. Маленькая капелла Озириса была уже почти восстановлена. Туда внесли культовое изображение под покрывалом. Царь и Мери последовали за ним в темноту маленького храма. На площади перед святилищем тем временем готовились к культовому празднику, который должен был продолжаться два дня. В нем мог принять участие каждый, в то время как тайные мистерии внутри храма могли совершаться только высшими жрецами и фараоном.

Рамзес делал что должно, но сердце его было с той девушкой в толпе. Он стремился снова ее увидеть, хотел узнать ее имя, говорить с ней, дотрагиваться, целовать, обнимать…

В городе тем временем, подобно пожару, распространилась новость, что Благой Бог Сети хочет выстроить новый храм Озириса, во много раз больший, чем прежний, с громадными пилонами из камня, высокими стенами, просторным залом с колоннами и культовым изображением из чистого золота.

Радостно, как никогда, праздновал народ мистерии Озириса, начавшиеся с выхода бога, которого сопровождала его дикая собака Упваут в образе жреца под маской волка. Спектакль о смерти Озириса, его погребении и мести его врагам растянулся на два дня.

Тем временем царь вел переговоры со жрецами, вызвал архитекторов, каменщиков и художников, которые с почтением внимали приказам и пожеланием Благого Бога.

Перед отъездом был запланирован большой праздник, на который фараон пригласил жрецов и отцов города. Для этого соорудили большой праздничный шатер, приготовили изысканные кушанья, позвали музыкантов, танцоров и акробатов.

Тем временем Рамзес навел справки, узнал имена девушки и ее родителей и приказал пригласить эту семью.

Сенеб принадлежал к провинциальной знати, владел имением вблизи Абидоса, но ни он, ни его предки не имели каких-либо заслуг, достойных внимания фараона. Его поместье даже не было собственно имением, а было взято в аренду у храма Озириса, которому Сенеб, как прежде его отец и дед, отдавал точно установленную плату. Некоторые члены семьи достигали должности жреца или управителя храма, однако Сенеб жил со своей семьей очень уединенно, лишь изредка появляясь в Абидосе.

Когда царский посланец передал ему приглашение, Сенеб удивился:

— Ты не мог перепутать? Моя семья, конечно же, неизвестна Богоподобному, и я не знаю почему…

— Другие многое отдали бы, если бы их так «перепутали», мой господин. Возможно, жрец, или правитель города, или иной благодетель назвал твое имя — что тебе в том заботы? Тебя настоятельно приглашают вместе с женой и дочерью.

Как на облаках, Инет вошла, держась за руку матери, в украшенный и охраняемый праздничный шатер. Им указали место впереди, где на возвышении был установлен золотой трон, на этот раз с двумя сиденьями, потому что Благой Бог хотел представить Рамзеса в качестве своего соправителя.

Раздались звуки фанфар, вошли главный советник и телохранители. Трубы замолчали, головы гостей склонились, и вошел сын Солнца, сопровождаемый молодым Соколом Гора. На головах обоих блистали голубые с золотом венцы Хепреш, потому что двойной венец надевали только на очень больших публичных празднествах и государственных приемах.

Главный советник в своей короткой речи объяснил, что Благой Бог разделяет отныне трон Гора со своим сыном Рамзесом и что юному царю следует выказывать не меньшую покорность, чем старому.

Фараон Сети с огромным трудом держался прямо. Многочасовые празднества и церемонии прошедших дней окончательно вымотали его. Он чувствовал себя утомленным, больным, у него поднялась температура, старые шрамы болели, и все кости нестерпимо ныли независимо от того, сидел он, шел или стоял.

Едва заметным движением он подозвал к себе Нибамуна.

— Сообщи людям, что Богоподобный удалится для решения важных государственных дел, так как Рамзес тоже носит теперь корону и будет достаточно, если он останется присутствовать на этом празднике.