Храбрые сердца однополчан - [8]
Возвращаться в госпиталь я наотрез отказался. Мне предложили должность ротного командира в учебном батальоне — в этом сметливые кадровики усматривали две пользы: во-первых, у фронтовика есть чему поучиться другим, во-вторых, ему самому на первых порах полегче будет, пока раны заживут. И я охотно согласился принять учебную роту, временно забыв о том, что до ранения исполнял обязанности комбата. Только бы не отправили в госпиталь долечиваться, только бы оставили на фронте.
Редко, но бывают на войне и праздники. Одним из них явился день, когда дивизии вручали гвардейское Знамя, заслуженное ею в наступательных боях под Москвой. Несмотря на тяжелую, напряженную обстановку на фронте, с переднего края вывели лучшие подразделения, которым выпала честь представлять на торжестве весь личный состав дивизии.
Огласили приказ Народного Комиссара Обороны от 25 мая 1942 года: «За проявленную отвагу в боях за Отечество против немецко-фашистских захватчиков, за стойкость, мужество, дисциплинированность и организованность, за героизм личного состава 32-ю стрелковую дивизию преобразовать в 29-ю гвардейскую стрелковую дивизию».
Этим же приказом был определен следующий состав дивизии: 87, 90, 93-й гвардейские стрелковые полки, отдельный гвардейский учебный стрелковый батальон, 62-й гвардейский артиллерийский полк, 34-й отдельный гвардейский противотанковый дивизион, 33-я отдельная гвардейская зенитно-артиллерийская батарея, 32-й отдельный гвардейский 120-мм минометный дивизион, 31-я отдельная гвардейская мотострелковая разведывательная рота, 32-й отдельный гвардейский саперно-понтонный батальон, 41-й отдельный гвардейский батальон связи, 35-я отдельная гвардейская рота химзащиты, 27-я отдельная авторота подвоза…
И еще значилось в этом перечне много мелких подразделений, удостоившихся гвардейского звания. На слух впечатление: армада! А оглянешься, кто и что в строю? Батальоны, дивизионы, роты, батареи едва половинного состава, укомплектованность боевой техникой процентов на 60–70, не больше. Усталые, выдохшиеся, раненые воины… Но моральных сил и боевого духа — все сто процентов! Гвардия!
— Родина, слушай нас! — сталью звучал в утреннем воздухе голос командира дивизии.
— Родина, слушай нас!.. — дружно и могуче повторял коленопреклоненный строй.
Эхо откликалось в полях и перелесках теми же словами, повторяя их многократно, — будто звучала торжественная клятва и в других местах, у наших соседей слева и справа по фронту. В известном смысле так оно и было: в наступательных боях под Москвой отличились многие соединения и части, став гвардейскими.
Не забыть мне тот день в лесу прифронтовом, не умолкнет в моей душе эхо священной клятвы. На правом фланге нашего строя запылало алым огнем гвардейское Знамя. Как искры от него, засверкали на гимнастерках офицеров, сержантов, солдат гвардейские значки. Их привезли тогда всего полторы сотни и вручали как боевые ордена. В числе других гвардейцев я также удостоился высокой чести.
И опять потянулись фронтовые будни. Именно потянулись, однообразной, серой чередой, потому что уж давненько была получена директива перейти к обороне, и 147-й километр Московско-Минского шоссе наши подразделения заселили, обжили, как стационарные военные городки. Жизнь и быт в них, правда, многим отличались от гарнизонных в худшую сторону.
Крепко удерживал свои позиции и противник, бдительно хранил свои секреты — нашей разведке долго не удавалось добыть нужные сведения. Поисковые группы, уходившие по ночам во вражеский тыл, наталкивались на засады, теряли людей.
Командованию нужен был пленный. «Язык», как понятно каждому фронтовику, он всегда нужен, но в тот момент складывалась особая ситуация. Мы о ней догадывались, окопные слухи да разговоры вертелись вокруг того, что в ближайшее время ожидается прибытие представителей антифашистской коалиции. За каждым поворотом траншеи можно было услышать примерно такой солдатский диалог:
— Союзнички, значит, жалуют к нам…
— Говорят. А по какому случаю? Как думаешь?
— Вот не соображает, дурья башка! Второй фронт открывать будут.
— Пора бы! Давно ведь обещано…
— А теперича приедут поглядеть, как тут у нас дела и какие мы сами из себя. Я так думаю.
— Принюхаться…
Как бы там ни было, а «язык» все не давался нашим разведчикам. Вражеское боевое охранение, парируя их смелые вылазки, оставалось неуязвимым.
Командир дивизии полковник Ф.Гладышев поругивал разведчиков, хотя понимал, что они делают все возможное, начальник штаба нервничал, подолгу просиживал над картой.
Однажды мне передали приказание срочно явиться в блиндаж комдива, и я понял, что настал мой черед.
Полковник посмотрел на меня усталыми, покрасневшими от бессонницы глазами, заговорил хриплым голосом, обращаясь ко всем собравшимся в землянке офицерам:
— Противника мы не знаем. То, что было известно в начале периода обороны, теперь безнадежно устарело: противник перегруппировал силы, создал новые резервы и ударные кулаки… — Полковник дополнил свою мысль выразительным жестом, опустив на дощатый стол свой тяжелый кулак. Вдруг резко повернулся ко мне, смерив с головы до ног отнюдь не ласковым взглядом: — Капитан Третьяк!
(Ответ на книгу М. Кубанина «Махновщина»)
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.