Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм - [12]
Совершенно иначе процесс проходил там, где развитие религии определялось слоями, занятыми практической деятельностью: героическими воинами-рыцарями, политическими чиновниками, экономически занятыми классами, или, наконец, там, где в религии господствовала организованная иерократия.
Рационализм иерократии, — развившийся из профессиональных занятий культом и мифом и в еще больше мере из заботы о душе, т. е. из отпущения грехов и наставлений грешникам, — повсюду стремился монополизировать даруемое религией благо спасения, а также придать ему форму недостижимой для индивида «благодати таинства» и «благодати учреждения», чтобы только иерократия могла ритуально даровать и распоряжаться ею. Поиски спасения индивидами или свободными сообществами в форме созерцания, оргиастики или аскезы вызывали у иерократии большие подозрения, что естественно с точки зрения ее властных интересов. Именно поэтому она стремилась их ритуально регламентировать и контролировать.
Политическое чиновничество с недоверием относилось ко всем видам индивидуального поиска спасения или к возникновению свободных сообществ, видя в них попытки освобождения людей, прирученных государственными учреждениями. Точно так же оно не доверяло своему конкуренту — дарующему благодать учреждению священнослужителей, но в первую очередь презирало стремление к подобным непрактическим благам, находящимся вне утилитарных мирских целей. Для чиновничества религиозные обязанности были всего лишь простыми служебными или социальными обязанностями подданных государства или определенных сословий: ритуал соответствовал регламенту, поэтому всякая религиозность принимала ритуалистический характер там, где ее определяла бюрократия.
Рыцарское сословие воинов в своих интересы также было полностью обращено к этому миру и избегало всякой «мистики». Правда, у него, как у героев вообще, обычно отсутствовала как потребность, так и способность к рационалистическому осмыслению действительности: это связано с верой в иррациональность «судьбы», а иногда — с идеей неясно детерминированного «рока» (гомеровских мойр), который властвует над богами и демонами, понимаемыми в качестве страстных и сильных героев, от которых герои земные получают поддержку и вражду, славу и добычу или смерть.
Крестьянам, связанным с природой и во всем своем хозяйственном существовании зависевшим от сил стихий, была настолько близка магия — заклинания от таящихся в силах природы духов или простое достижение божественного расположения — что вырвать их из этой исконной формы религиозности могли лишь глубокие изменения жизненной ориентации, исходившие от других слоев или от могущественных пророков, легитимировавших себя в качестве колдунов благодаря совершенным чудесам. «Мистику» интеллектуалов у них заменяли оргиастические и экстатические состояния «одержимости», вызываемые употреблением дурманящих средств или танцем, что было чуждо и унизительно для сословного чувства рыцарства.
Наконец, «буржуазные» в западно-европейском смысле и соответствовавшие им в других местах слои — ремесленники, торговцы, производящие свою продукцию на дому предприниматели и их дериваты, встречающиеся лишь на современном Западе — являлись, по-видимому, самым многозначным слоем с точки зрения возможной религиозной позиции. Для нас это особенно важно. Благодать учреждения в таинствах римской церкви в средневековых городах, этих оплотах папства, благодать таинств мистагогов в античных городах и в Индии, оргиастическая и созерцательная религиозность суфиев и дервишей Ближнего Востока, даосская магия, буддийское созерцание и ритуалистическое обретение благодати под духовным руководством мистагогов в Азии, все формы любви к спасителю и вера в искупителя от Кришны до культа Христа во всем мире, рациональный ритуализм почитания Закона и свободная от всякой магии проповедь в синагоге у евреев, античные секты пневматиков и аскетические средневековые секты, благодать предопределения и этическое возрождение пуритан и методистов, все виды индивидуального поиска спасения — все это было распространено в этих слоях гораздо сильнее, чем во всех остальных. Конечно, религиозность всех остальных слоев также была очень далека от однозначной зависимости от того характера, который был описан выше как наиболее близкий к ним. В этом отношении «буржуазный слой» на первый взгляд выглядит в целом еще более разнообразным. Тем не менее именно у него проявляется избирательное сродство в отношении определенных типов религиозности. Общей для них была тенденция к
