Она заглянула ему в глаза, излучавшие теплоту и удовлетворение.
— Сейчас, наверное, кажется смешным и глупым то, что я так долго избегала тебя?
— У тебя были на то свои причины.
— Да, действительно были.
Чанс пригнул к себе голову Клео и, поцеловав, вновь ощутил соблазнительную притягательность ее губ.
— Черт побери, как ты сексуальна, — прошептал он.
Она неуверенно улыбнулась.
— Как и ты. Думаю, это и делает тебя столь неотразимым.
Он серьезно посмотрел на нее.
— Это правда, Клео, я неотразим? Ты поэтому и оказалась в моей постели?
Она, смутившись, резко отвела от него взгляд.
— Это… достаточно веская причина. Или ты так не считаешь?
Он ответил не сразу, что-то обдумывая для себя.
— Веская… да.
Неожиданно на его лице появилась озорная улыбка.
— Догадайся, чем мы займемся в ближайшее время?
Клео громко рассмеялась.
— Тут и гадать нечего, Чанс.
Он тоже засмеялся.
— Мы займемся с тобой любовью, дорогая моя, однако в первую очередь необходимо сделать кое-что другое.
— И что же?
— Я помогу тебе обжиться здесь заново.
— То есть распаковать коробки? — лукаво спросила она, не поверив, что он действительно станет возиться с коробками, забившими весь ее дом.
— Ну да, я думаю, можно сказать и так. Собирайся.
Клео с изумлением увидела, что он начинает подниматься, и отодвинулась ближе к краю кровати.
— Хорошо, если ты так настаиваешь, — проговорила она нежным голосом, все еще сомневаясь в его намерениях.
Они начали одеваться, то и дело отвлекая друг друга поцелуями. День казался Клео наполненным какой-то нежданной радостью. Нежданной и долгожданной одновременно, но к этой радости примешивалась грусть, и на душе у нее было неспокойно. Они так ничего и не решили, кроме того, что она остается на ранчо. Чанс по-прежнему хотел быть с ней, а она — с ним. Счастливые любовники. Мучило ее другое — смутное ощущение крушения каких-то надежд. Она твердо решила остаться здесь и работать, как и прежде, когда шла к Чансу. Но ей хотелось всецело принадлежать Чансу — она его любила и поэтому вела себя так, будто он уже надел ей на палец обручальное кольцо. Но кольца-то не было! Как не было сделано ни единого намека на то, что подобное когда-нибудь произойдет.
Вероятно, виновата была она сама. Ее постоянные отказы оставили глубокий след в его душе, наполнили недоверием к ее чувствам. Возможно, теперь он уже просто не мог заставить себя произнести слово «свадьба». Может быть, как-нибудь в другой раз, позже, успокаивала себя Клео. Они вошли в ее дом. Чанс окинул взглядом груду уже упакованных, полупустых и пустых коробок, занимавшую почти все свободное пространство дома.
— Могу сказать, что потрудилась ты на славу.
Клео не испытывала особого энтузиазма. Ее чувства к Чансу были глубоки и серьезны, любовь завладела всем ее сердцем и душой, но ей казалось, что его отношения к ней не выходят за рамки простого, хотя и искреннего интереса. Она ощущала себя опустошенной после недавнего буйства страсти в его спальне, ей никак не удавалось окончательно прийти в себя и снова посмотреть на вещи трезво.
— У меня возникла великолепная идея! — воскликнул Чанс. — Почему бы нам не перенести все эти ящики в большой дом и не распаковать их там?
— Я не могу сделать этого, — ответила Клео, испуганная и ошеломленная до глубины души. — Рози…
— Любит меня. Ты сама так сказала. — Чанс обнял ее за плечи.
— Послушай меня, Чанс. — Теперь она уже почувствовала раздражение, и ей стоило большого труда сдержать себя. — Никуда переезжать отсюда я не собираюсь, а особенно к тебе. Какие бы отношения ни связывали нас, нам следует соблюдать определенную осторожность.
— Ты что, думаешь, что мы будем встречаться, постоянно опасаясь, как бы нас, не дай Бог, кто-нибудь не увидел? — Чанс смотрел на нее с нескрываемым удивлением. — Будем пробираться друг к другу, только когда стемнеет и все уснут? Мы же не воры какие-нибудь, ты хочешь вечно придумывать предлог, чтобы уезжать куда-нибудь на твоей машине?
Клео вспыхнула.
— Нечто подобное я и имела в виду.
— Зачем скрывать то, что происходит между нами?
— Но все должно быть именно так! Рози еще слишком мала, и я не хочу, чтобы мои поступки отражались на ней.
— Я тоже этого не хочу, — мягко возразил ей Чанс. — Клео, неужели ты не догадываешься, что я тебя люблю?
От неожиданности Клео на миг потеряла дар речи. Его слова настолько поразили ее, что она так и осталась стоять с открытым ртом.
— Я тебя люблю, — повторил Чанс, не понимая ее ответной реакции. — Я хотел бы, чтобы ты переехала ко мне и стала моей женой.
— Боже мой! — прошептала она.
— Ты что, удивлена моим предложением?
— Я… совершенно сбита с толку. Я думала, что ты хочешь помочь мне разобрать коробки.
— Мне кажется, я сказал «обжиться заново». — И он погладил ее по волосам. — Клео, это ведь так просто. Ты меня любишь или ты меня не любишь?
Клео охватила нервная дрожь.
— Я… люблю тебя. Конечно, люблю! Но ты никогда даже не заикался о…
— Я намекал тебе об этом десятки раз. Вспомни! Разве я не предлагал тебе разделить остаток жизни со мной?
— Да, — согласилась она как во сне.
— Что ты сказала?
— Я сказала… — Слезы брызнули у нее из глаз, но на лице расцвела улыбка, и она, запрокинув голову и глядя ему прямо в глаза, громко повторила: — Да!
