Хозяйка поместья - [22]

Когда они были рядом, в воздухе явно что-то потрескивало, словно сшибались их невысказанные пламенные эмоции. Напряжение возрастало с каждой милей, хотя его никто не подогревал. Джейсон, покинув Белле Виста, больше не старался подчеркивать их отчужденность друг от друга.

Ничего не говорил он и о Николасе — он просто игнорировал его. А Кэтрин, когда он искал ее общества, всегда подсовывала ему ребенка, стараясь, чтобы он хоть раз внимательно взглянул на него. Если бы хоть раз она добилась своего, как изумился бы Джейсон, увидев эти зеленые глаза, так похожие на его собственные. Но его взгляд никогда не задерживался на темноволосом постреленке. В конце концов Кэтрин отказалась от страстного желания привлечь его внимание к мальчику. Она потерпела поражение. Гордость не позволяла сказать правду, а Джейсон был уверен, что это не его сын. И она решила переменить политику и сделала так, чтобы Джейсон как можно реже видел Николаев.

Не одна бессонная ночь прошла у нее в размышлениях. Как Джейсон к ней относится? Что намерен делать? Обращался он с ней холодно, почти равнодушно. Правда, следил за тем, чтобы у нее было все необходимое, сдерживал лошадь, чтобы ехать рядом с ее фургоном, вежливо спрашивал, как она себя чувствует. Но это было то же, что и по отношению к Николасу — ее он тоже игнорировал!

Почему, спрашивала она себя каждую ночь, почему он так отдаляется от нее? Зачем тогда он разыскал ее и заставил ехать с ним?

Конечно, здесь не было уединенных мест, но все-таки, упрямо говорила она себе, при желании они могли бы поговорить — если бы только он этого захотел. Даже простой, ничего не значащий повседневный разговор лучше, чем эта привычка пристально смотреть сквозь нее. Теперь она с болью вспомнила те дни в Париже. Иногда глаза его загорались, но проблеск чувств тут же исчезал. Желание? Ненависть? Что это было?

Ее немилосердно изводило его молчание по поводу их будущего. Что бы она ни делала, ее мучило беспокойство: что же ему нужно от нее? Совершенно отчаявшись, как-то ночью она решила, что он замыслил страшную месть, но не хочет настораживать ее прежде времени. Эти мрачные мысли лишили ее последней надежды уснуть, она осторожно выбралась из фургона и села на жесткое деревянное сиденье, уставившись в глубину ночи.

Мягкие серебряные дорожки ущербной луны освещали лагерь. Все спали, кроме мужчин, стоявших на часах. Тут и там в неясном свете потухающих костров она видела очертания спящих. Она подумала, замечают ли они, какие странные отношения существуют между ней и Джейсоном? Как всегда, ее мысли обратились к мужу. Где он? Спит где-то впереди? Проверяет посты?

Внезапно, как будто ее бессвязные мысли дошли до него, он возник рядом и резко спросил:

— Какого черта ты здесь делаешь?

От неожиданности она чуть не свалилась со своего жесткого сиденья, если бы не его стальные руки. На мгновение они прижали ее к его телу, и это мгновение она так и висела, почти лежа на его груди, подняв свое лицо к его лицу. Но все продолжалось лишь секунду. Пробормотав проклятие, он поставил ее на землю, его губы жадно искали ее рот.

Вспомнив его реакцию на ее неосторожное ответное чувство в Белле Виста, она воспротивилась волне жгучего желания, охватившего ее. На этот раз он не собирался возлагать на нее ответственность за собственные чувства, но она настойчиво отодвигалась от него, насколько позволяли его руки, а ее губы, обычно такие теплые и мягкие, были крепко сжаты. Осознав, что она делает, но не зная, что за этим стоит, он ослабил объятия и поднял голову — его глаза блестели в неясном свете.

— Поддразниваешь? — Его ладонь тихонько поглаживала ее обнаженную руку, прозрачная и легкая сорочка слегка прикрывала ее грудь, и дрожь желания — желания, чтобы его тело взяло ее — пробегала по ней, когда его глаза замерли на неясных очертаниях ее сосков под тканью.

Она была охвачена не только желанием, но и злостью — на свою неодолимую слабость перед ним. Что бы она ни делала, было неверным! Она видела его низко склоненное лицо, напряженный подбородок и подрагивающий мускул на щеке. Тихим голосом, задрожавшим от внезапной ярости, она прошипела:

— Что же ты хочешь, Джейсон? Когда я тебе отвечаю, я — шлюха. Когда я этого не делаю, я дразню тебя. Скажи, какую роль я должна играть, чтобы ты был доволен! — злобно закончила она.

Губы Джейсона от ярости сжались так же, как и ее, он больно схватил ее за руку.

— Послушай, — с трудом произнес он, — нам стоит поговорить. Но здесь не время и не место. То, что ты сидишь ночью около фургона, преднамеренно или случайно, служит приглашением для любого мужчины. Мне жаль, — с сарказмом добавил он, — если я не так истолковал твои поступки.

— Почему же тебе жаль? — с таким же сарказмом парировала она. — В прошлом я этого не замечала.

Она вырвала руку и повернулась, чтобы взобраться в фургон, но его руки тисками обхватили ее за плечи и развернули к нему лицом.

— Будь ты проклята! Ты самая упрямая, вспыльчивая и сварливая женщина, какую я когда-либо встречал. Мне кажется, для нас существует лишь единственный способ решения, — мрачно сказал он. И прежде чем она поняла значение сказанного, он нагнулся и поднял одеяло, которое лежало на земле рядом с передним колесом телеги.