Хозяйка изумрудной змеи - [7]

— О, значит, то была не деменция? — приподнял бровь батюшка.

Но приписывать сие явление к вселению дьявола не спешил, хотя удивился изрядно.

Кот облегчённо выдохнул, видя, что его новоприобретённое качество не испугало мужчину. Слово за слово, он рассказал, что именно после похода в горы он вдруг смог говорить по-человечески. Правда, о том, что послужило причиной сих разительных перемен, утаил. Не со зла, просто устал. Челюсти с непривычки сводило, хотелось просто полежать.

Расслабиться.

Сальца поесть вдосталь, творожку. Молочком запить, огурчиком закусить. А потом и вовсе отправиться в дом к батюшке, благо тот стоял неподалёку. Кошка там тоже имелась, причём течная, вот только что-то изменилось внутри Барса. Не стал он реагировать на аромат, будоражащий нюх любого порядочного кота. Забился на полати в угол и еле дождался, когда кошка поймёт, что с ним дела не сладишь, и не убежит за ворота, где имеется масса желающих утолить её охоту.

Грустно ему стало.

Неужто всё, неужто он теперь не сможет, как раньше? А как же удовольствие?

Впрочем, не о том ему надо было беспокоиться, а о звонке, который сделал Александр своему давнему приятелю. Тот тоже был медик, но не человеческий, а ветеринарный. Работал в одной занимательной организации, где у него имелась и лаборатория, и подопытные, которых он изучал. Но, конечно же, у него никогда не было такого питомца!

Такого разговорчивого. Такого нахального. Порой кроющего его добрым русским матом.

Правда, мат этот вовсе не способствовал освобождению Барсика, поэтому, спустя некоторое время, он принялся молиться. О Боге он не раз слышал от Клавдии Степановны и её подруг, а на Псалтыре и вовсе лёживал регулярно. Креститься у него не получалось, зато слова шли из самой глубины кошачьей души.

— Господи, услышь меня! — взывал он к потолку. — Это же форменное издевательство! Я рождён свободным котом!

Молчание было ему ответом.

Молился он долго. В смысле не один день, а целых три недели. К тому времени кот успел пообщаться не только с тем самым другом отца Александра, но и прочими сотрудниками НИИ, куда занесла его судьба. К концу месяца в его честь собрали консилиум, на котором были озвучены потрясающие показатели мозговой деятельности, досконально разобрана костная и мышечная структура речевого аппарата, в которой, как выяснилось, произошли существенные изменения.

Странно, ничего такого Барс не ощущал. Ему казалось, что зубы у него такие же, как и были, мозги тоже, а вот то, что на кошек он больше не реагировал — это да, это удручало. Но сию информацию он держал в секрете, а то, не дай Бог, и там копаться начнут.

— Налицо потрясающий феномен! — вещал учёный, настоящий изувер по скромному кошачьему мнению. — Это какая-то уникальная мутация. По каким причинам она произошла — нам приходится только гадать.

На этих словах Барс еле сдержал ехидный смешок. И как никогда обрадовался, что никому-то не рассказал, что заговорил после того похода, где он столь неосмотрительно попил высокогорной водицы.

И камушек полизал. Солёненький.

— Но мозг-то у него всё равно кошачий, — высказался какой-то пожилой дядька со странными рыжеватыми усиками. — Жаль, что в мире ещё не создан томограф с разрешением в один воксель[1], тогда мы бы смогли более конкретно говорить о его уникальности уже сейчас. Какие у него поля и подполя, за что отвечают и насколько сильно отличаются от простого кошачьего мозга.

— Полностью с вами солидаризируюсь, профессор Савельев, — отозвался докладчик. — И клятвенно обещаю, что после смерти кота я передам вам его мозг для дальнейшего изучения.

Барс ощутимо вздрогнул.

Он вовсе не собирался в ближайшее время умирать, а уж тем более попадать к какому-то профессору Савельеву. Пусть даже не смотрит в его сторону своим алчным взглядом и не просит что-нибудь сказать ему вживую!

— Барс, не упрямься, — попытался усовестить его мучитель. До сего момента он показал разговор с котом, записанным на видео, сейчас же хотел, чтобы тот представил себя во всей красе. — Я тебе вкусняшку дам.

Барс даже не дрогнул.

Что там вкусняшки? Ему бы на свободу рвануть! Да только никто-то его даже из клетки не желает выпускать, посему не будет им ничего. Хотя…

Барс встал, лениво потянулся, взглянул на всех так, как могут только коты: «вы все чернь, один я падишах», подошёл к закрытому входу в клетку, потеребил лапкой замок. Снова многозначительно взглянул на людей, мол, всё понятно?

— Думаю, его можно выпустить, только сначала все двери проверить, — проговорил один из участников консилиума и оглянулся на те самые двери.

Все дружно принялись соглашаться, кто-то даже встал и таки проверил их, а также окна, которые пришлось закрыть. Кот приуныл, но всё равно его сердце радостно ёкнуло, когда раздался скрежет металла ключа о металл замка. Выходить не спешил, анализируя, куда же ему всё-таки рвануть и когда именно это сделать. Шанс будет только один, потому что если его схватят, то больше точно не выпустят.

Наконец, он принял решение.

Медленно, текуче вышел на стол. Сел. Облизнулся. Замурчал, пытаясь хоть как-то повторить мотив одной песенки, которую не раз слышал с экрана телевизора. Любит Клавдия Степановна Михаила Булгакова, как читать, так и экранизации смотреть. Фильм «Собачье сердце» и вовсе считает лучшим в мире кинематографа.