Хозяин зеркал - [115]

Вздохнув, Герда встала, зажмурилась, трижды крутанулась на одной ноге и скороговоркой пробормотала: «Господин Старьевщик, господин Старьевщик, возьми мою радость, дай мне монетку».

– Кей, ты тоже не смотри! – окликнула она.

– Хорошо, я зажмурился.

Сначала ничего не происходило. Потом в воздухе раздалось хлопанье крыльев. Волки затявкали, зарычали, защелкали зубами. Кажется, даже запрыгали, пытаясь схватить то, что прилетело на зов.

– Карраул! – каркнул кто-то за спиной. – Возмутительно!

Герда открыла глаза и обернулась.

Сначала она увидела только мягкий, бьющийся в воздухе ком перьев. Потом биение прекратилось, перья улеглись, став лацканами черного сюртука, а над сюртуком проявилось длинноносое возмущенное лицо. Макушку Старьевщика венчала небольшая, тоже черная шапочка.

– Кошмарр и неуважение! Меня пытались сожррать! – возопил человек-птица.

На груди его висел солидный кошель из серой кожи. Старьевщик негодующе поводил носом-клювом и выглядел совершенно скандализованным.

– Извините, – поспешно сказала Герда. – Я совсем забыла про волков.

– Меррзкие хищники, – раскатисто проговорил Старьевщик. – Наморрдники, вот что им надо! – Слегка успокоившись, он вытянул шею и уставился на Герду. – А ведь я тебя знаю. Ты Кларра О’Сулливон из Долины. Как, нашла своего бррата?

– Нашла, нашла, – вмешался Кей, до этого с интересом наблюдавший за превращениями Старьевщика. – Только Долину потеряла. Не подскажете дорогу туда?

Человек-птица важно приосанился:

– Отчего не подсказать? Подскажу. Но не задарром, нет, не задарром!

– Пожалуйста, господин Старьевщик, я ведь работала на вас четыре года!

– Это да, – поразмыслив, согласился тот. – Сделаем скидку для рработников прредприятия. Что у нас тут есть? – Подскакав к Кею, он испытующе уставился на молодого человека. – Я бымог взять ваши глаза, они так прриятно сверркают.

– Ну уж нет.

– Тогда блестящую штучку в вашем серрдце. Очень, очень кррасиво.

Человек-птица уставился на грудь Кея с таким вожделением, что Герда слегка испугалась.

– Нет, пожалуйста, не клюйте его в сердце!

– Зрря, милая баррышня, очень зрря. Без сверркающей штучки он бы вам больше понрравился, уверряю!

– Возьмите лучше что-нибудь у меня.

Старьевщик переключился на Герду:

– Глаза? Нет, они тусклые, совсем тусклые от слез. А серрдце слишком мягкое, слишком, в нем нет сверркающих штучек. Выворрачивайте каррманы, баррышня!

– Там ничего нет…

– Посмотррим, посмотррим…

Герда вывернула карманы своей кофточки, и на землю посыпались гайки, монетки, этикетка «ClPPr Jns», мягкие кисточки, тюбики с красками, картина с обнявшим корабельные мачты спрутом, чайные чашки, керосиновая лампа, две или три книги и одно маленькое увеличительное стекло. Стеклышко ярко сверкнуло на солнце.

– Блеск, блеск, кррасота! – прокаркал Старьевщик, заприметив стекло.

Резко наклонившись, он подхватил линзу и спрятал ее в свой кошель. Остальное так и осталось валяться на песке.

Герда вздохнула. Она ждала изменения, и что-то действительно изменилось. Ей стало легче. Герда еще раз вдохнула соленый морской воздух, потянулась и счастливо засмеялась:

– Как хорошо! Правда, хорошо, Кей! Отдай ему тоже что-нибудь.

– Нет уж, спасибо, – откликнулся Кей. – Вам заплатили достаточно?

– Я удовлетворрен, – подтвердил Старьевщик. – Теперь пусть девочка садится мне на спину и покррепче дерржится за перрья. Пусть закрроет глаза и пусть вспоминает, все вспоминает, вспоминает свою Долину. Пусть говоррит, и я полечу туда. А ты, мальчик, пррыгай в сани и лети следом.

– Отлично! – Герда даже в ладоши хлопнула, до того все оказалось просто.

Старьевщик подпрыгнул и снова превратился в бьющийся комок перьев, и уже через секунду на месте человека в сюртуке стоял огромный черный ворон с ярко блестящими глазами. Герда вскочила ему на спину и вцепилась покрепче. Крылья по сторонам от нее развернулись, ударили, и Герда почувствовала, что они взлетают. Девушка закрыла глаза. Нет, это не ворон летел, это летела она сама, летела над поселком, окруженным конопляными делянками, над круглыми желтыми крышами и над колодцами…

– Мы миновали тыквенное поле старого Джека, с таким страшным пугалом с оскаленными зубищами, что даже стервятники туда не заглядывают, – рассказывала Герда. – А за полем, если идти на восток, начинается Странная Местность. Джейкоб нашел ее первым, и там течет Секретная речка. Секретная, потому что ее не видно из Долины, хотя Долину видно оттуда отлично. Но, если набрать в речке воды и попробовать принести в поселок, вода куда-то исчезает. Речка прыгает по камням, она совсем мелкая, она несется и сверкает на солнце. Мы идем вдоль реки вверх по склону. Тут растет высокая сухая трава с золотистыми зонтиками, она вечно шуршит и шепчет под ветром. Затем мы огибаем плечо горы. Река здесь делает поворот, и мы видим дальний водопад и лес у водопада. Нам надо спуститься и перейти речку по валунам. Они скользкие от воды, и Джейкоб протягивает мне руку, чтобы я не упала. Мы проходим через лес, и ветер напевает в верхушках сосен. Затем начинается крутой подъем. Тропинка усыпана белыми камнями. По сторонам растут кусты с мелкими желтыми листьями и красными-красными ягодами. В кустах сверкает паутина, а внизу, уже очень далеко, бежит река. Затем надо пройти над водопадом, но это совсем не страшно – просто перескочить с одной скалы на другую. Потом мы карабкаемся по осыпи. Джейкоб перепрыгивает с валуна на валун и помогает мне. А когда осыпь остается позади, дальше уже совсем несложно. Мы вышли на плато, где течет ручеек. Здесь растут мягкая зеленая травка и такие смешные желтые подушки мха. По сторонам ручья – Каменные Ворота, то есть, может, и не ворота, но мы их так называем. Просто два высоких белых камня. Если заглянуть в Ворота, уже виден домик бабушки. Он стоит недалеко от ручья, он сложен из серых камней, у него красная черепичная крыша и две веранды. С западной открывается вид на Долину, и это немного странно, потому что Долина так далеко и оттуда не видно бабушкиного дома. Южная выходит в сад, и в саду есть запретное место, куда нам нельзя ходить, потому что там растут снежные орхидеи. Орхидеи пахнут так сладко, что можно умереть от их запаха. Еще в саду есть сарай с инструментами, а над домиком и над садом возвышаются горы с заснеженными вершинами. Снег спускается почти до самого ручья, и язык ледника хочет дотянуться до бабушкиного дома, но никак не дотянется. Гора справа – Медведь, она похожа на спящего медведя. Гора слева – Олень, у нее пик острый, как оленьи рога, и сверкает на солнце. А прямо – самая высокая гора, и у нее нет названия, потому что туда никто не ходит, и даже смотреть на нее страшновато. С горы Олень рушится водопад, он горит и переливается тысячей разноцветных брызг, и вода там самая-самая вкусная, намного вкусней, чем в Долине. Бабушка говорит: это вкус ледника, чистейшего в мире льда. Сама бабушка сидит на западной веранде в кресле-качалке. Она поглядывает на заходящее солнце, качается и вяжет лучшие в мире варежки с узором из маленьких синих оленят…