Хозяин видений - [24]

Но Дэн удивительно располагал к себе, и я признала, что он действительно может быть милым, когда захочет. Ближе к ночи он удалился, предварительно трижды спросив, можно ли меня доверить Глебу. Будто я антикварная вещь, которую украдут, если снять сигнализацию и посадив ненадежного сторожа.

После моих уверений он все же ушел, вернее, исчез, и мы остались с Глебом вдвоем.

На душе было легко и спокойно. Никакие тайны больше не тяготили, обязанности не давили на мозг, а неопределенности не пугали. Все же хорошо, что я сказала Владу лично. Было трудно, конечно — видеть его, слушать, ощущать. Но я справилась и могу с уверенностью праздновать первую победу.

Глеб много расспрашивал о том, как прошел разговор, настороженно вглядывался в лицо, но, видимо, не найдя на нем отчаяния и беспросветной тоски, расслабился. Пару раз ему звонила Катя, и он что-то долго объяснял ей, закрывшись в ванной. Едва проклюнувшиеся ростки угрызений совести я тщательно растоптала. Глеб взрослый и сам решит. А Катя глупая, если думает, что между нами с Глебом может что-то быть. Между нами уже есть — и намного больше, чем просто интрижка.

Последующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Дэн наведывался часто, а звонил — еще чаще. Ответственно подошел к просьбе Барта, в общем. Насколько я поняла, он вообще к его просьбам относился весьма ответственно, а самого Барта чуть ли не боготворил.

На следующий день ко мне зашли Кирилл с Леной. Лекарь атли долго обнимал меня и радовался, что я вернулась. Я даже смутилась. В первый день моего возвращения прием был не таким теплым.

Кирилл хмурился и, почему-то смущаясь, рассказал, что Филипп тоже в Липецке. Словно бы назло Владу обосновался здесь, зарегистрировался у охотников, а сейчас живет в своей старой квартире.

О племени бывшего жреца Кирилл знал мало, лишь то, что они казались нелюдимыми, забитыми и во всем слушались Филиппа. В общем, Макаров добился своего — во всем король.

Меня навестили также Оля с Линой. Деторожденная, не глядя в глаза, тихо поинтересовалась, собираюсь ли я оставаться или все же уйду. Что ж, ее можно было понять — нарисовалась возможность, наконец, выделиться. Ведь ее дар не проснется, пока я атли. А без дара она просто хищная, потребляющая кен.

Я не стала крыться, сказала, что еще не решила. Я действительно колебалась, хотя и призналась себе, что в Липецке чувствовала себя лучше. Не такой потерянной. Зависело ли это от источника силы атли или же просто сказывалось «лечение» Барта — сложно было сказать. Я просто жила.

Через пару дней ко мне заявился Мирослав. С тортом. Огромным таким, шоколадным с розочками из взбитых сливок. Посмотрел виновато, сказал пару слов, впихнул меня в квартиру и заглушил возмущения грубой лестью. В общем, растопил мое сердце. Подлиза!

Я опомниться не успела, как мы уже пили чай на кухне, а я уплетала злосчастный торт. Нужно поставить сигнализацию на дверь для желающих пронести сладкое. Чтоб не сбивали с толку, и я могла сохранить хоть какую-то твердость духа.

Вождь альва просидел у меня ровно столько, чтобы я не успела припомнить ему подлость и предательство. Крепко расцеловал и обещал звонить. В общем, оставил после себя легкое недоумение.

А потом я забила. Все же Мир ни при чем — он наверняка и понять-то ничего не успел, времени было мало. А Влад, когда хочет, может быть очень убедительным.

Вспомнился его взгляд — больной, обиженный. И подумалось, что ему наверняка было не так весело, как я полагала в Москве. Но обида царапалась дикой кошкой, отвергала всяческие «может», и ставила на свое место «никогда». Тут оно смотрелось гармонично, нефальшиво и правильно.

Жизнь все решила за нас, увы…

Впрочем, у жизни иногда бывают странные повороты. И некоторые решения все же приходится принимать, как бы ты от них ни бежал.

Не знаю, зачем я надела ту юбку. Наверное, хотела примерить перед тем, как выбросить. Я ее не особо любила — из воспоминаний о ней осталась пара прогулок с Кирой по магазинам. Остальное стерлось яркостью и глубиной неожиданного предательства. Видение окончательно убедило, что от нелюбимых вещей нужно немедленно избавляться. Но все же примерить означало убить еще одного демона.

Я крутилась перед зеркалом, когда раздался звонок в дверь. Короткий и тревожный. Затем еще и еще.

На пороге стоял Андрей — бледный и напуганный. Впервые видела его таким, даже опешила.

— Обувайся, — сказал он резко, развернулся и направился вниз.

Не раздумывая ни минуты, я схватила куртку, натянула сапоги и выбежала вслед за охотником.

Свежевыпавший снег слепил. Возле новенькой зеленой скамейки радостно кружили воробьи, судорожно хватая оброненные кем-то крошки.

Андрей ждал у подъезда и, как только я вышла, кивнул в сторону машины. Ничего не объяснял, шел быстро и размашисто. Я семенила за ним, путаясь в злосчастной юбке. Догнала, когда он уже открыл для меня дверцу. Охотник завел «Девятку» и лихо рванул с места.

— Что случилось? — спросила я, провожая взглядом родную и безопасную улицу.

— Что-то определенно случилось. — Он помолчал секунду и добавил: — Раз Ника здесь.

— Ника?

Андрей резко крутанул руль, сворачивая на до боли знакомую трассу. Мельком взглянул на меня и спросил: