Хозяин тайги - [11]

— Нет!

— Почему?

— Я другого человека хочу ваять, который лучше твоего Ли-Фу тайгу знает…

СТРАННОЕ РЕШЕНИЕ 1

Кандауров и Миша шли вдоль реки, выбирая место для рыбной ловли. Практикант нес банку с землей и удочки. В банке шевелились черви. Миша потрогал их пальцем. Черви были тощие, полуживые.

«Плохие черви, — подумал Миша. — Ну, да ничего, сойдут».

Полной грудью вдыхал он свежий воздух. Река была широкая, полноводная. Едва виднелся противоположный берег. Тучи, закрывавшие небо на рассвете, разошлись. День выдался солнечный, но прохладный. Явственно ощущалась осень.

Рыболовы шли холмистым берегом, поросшим тайгой. Кандауров указал подходящее место. Развели костер, Миша вытащил несложный рыболовный снаряд.

— Знаете, Владимир Николаевич, терпеть не могу этого занятия, — признался Миша, разматывая леску. — Уж очень скучно ждать, пока рыба пожалует. — Он выбрал червяка пожирнее, долго насаживал его на крючок.

Кандауров кашлянул раз, другой, иронически поглядывая на практиканта. Миша взглянул на землемера, думая, что тот хочет что-то сказать, но Кандауров молчал.

— Что? — спросил Миша.

— Ничего.

— Да так вот, — продолжал Миша, — не люблю, а как видите, ужу. Для тренировки. Мне не хватает усидчивости. А вы?

— Что я?

— Любите удить?

— Да. Это позволяет лучше познакомиться с жизнью рыб. Я не столько ловлю их, сколько наблюдаю за ними. Ты ведь тоже любишь за ними наблюдать.

— Наблюдать люблю, — подтвердил Миша.

— А что ты любишь еще? — Землемер добродушно засмеялся. — Ну, не смущайся, отвечай начистоту.

— Мало ли что… Сразу трудно сказать. А над чем вы смеетесь?

— Да так… Вспомнил одну забавную историю.

— Владимир Николаевич, — проговорил обиженно Миша, — скажите, почему вы такой скрытный?

— Скрытный? — удивился Кандауров.

— Конечно, скрытный! И вы прекрасно понимаете, что я этим хочу сказать!

— А ты не хитри. Ты ведь понимаешь, почему я засмеялся. Не притворяйся наивным.

Миша огорченно пожал плечами и ничего не ответил. Он так и не понял, почему засмеялся землемер. А признаться в своей недогадливости не хотелось. «Неужели я, в самом деле, наивный? — грустно подумал он. — Это плохо».

Миша лежал на берегу, прислушиваясь к ритмичному плеску, вдыхая запах воды, земли, свежего, бодрящего осеннего воздуха. Он исподтишка наблюдал за землемером, который блаженно щурился на солнце, все еще продолжая улыбаться.

От костра тянуло дымком. Ветер принес из тайги горьковатый запах прелой хвои.

«Нет, он равнодушен к рыбной ловле, как и я», — думал Миша о Кандаурове.

Миша тоже любил присматриваться к полету жаворонка или ястреба, к хлопотливой деятельности муравьев, к стремительным прыжкам кузнечиков, к плавным, точным движениям щуки, преследующей пескаря в прозрачной воде. Но для того, чтобы изучить привычки птиц, зверей, рыб, вовсе не обязательно делаться охотником или рыболовом.

Было очень тихо. Миша наклонился к воде, пахнувшей арбузом. Река казалась выпуклой, она блестела и искрилась на солнце. Послышался короткий всплеск. Что это? Рыба играет? Приподнявшись на руках, практикант долго смотрел на другой берег.

— Вы не думали над таким вопросом? — Миша повернулся к Кандаурову. Его глаза были широко раскрыты. Он совсем забыл о рыбе. — Мы часто пользуемся устаревшими словами. Знаете, что называлось раньше тайгой? Уезжая из города, я заглянул в словарь Даля. Так вот, по Далю — это сплошные леса, непроходимая глушь, где ни жилья, ни пристанища. Сейчас тайга уже не та, скоро и похожего ничего не будет, а название останется. Кто-нибудь здесь скажет через двадцать лет: «Я пойду в тайгу». А тайги уже и нет, будет нечто совсем новое, иное. И глушь… Какая глушь, когда загудят лесозаводы, поселки раскинутся кругом…

— Ну и что же? — откликнулся землемер.

— Нам нужно считаться с этим, — пояснил Миша. — Если, скажем, писатель пишет что-нибудь такое, что должно долго прожить, он обязан считаться с постепенным изменением смысла слов, а то будущий читатель его не поймет. Это очень плохо, если книга живет только один или два года. И вообще, если человек выполняет какую-нибудь ответственную работу, он обязательно должен заглядывать в будущее, считаться с тем, что плодами его трудов воспользуются и потомки.

— Ого, вот что тебя беспокоит. — Радостные, веселые искорки заблестели в глазах землемера. — Только что я толковал о рыбной ловле с наивным мальчиком, а теперь вижу перед собой почти философа. Как они в тебе уживаются, эти два субъекта?

— А что, разве не так?

— Ну-ну… Продолжай свою мысль!

— Нет, вы скажите, это так?

— Да, конечно!

— Ах, как я рад, что вы согласились со мной! — с неподдельной радостью воскликнул Миша и шумно вздохнул, будто сбросил тяжесть с плеч. — Я вот смотрю на эту сосну и вижу в ней не только шумящее зеленое дерево. Из нее можно добыть и смолу, и деготь, и скипидар, и канифоль, и спирт, и сосновую шерсть, — только нужно-потрудиться. Так и в человеке до поры до времени скрыто много замечательных возможностей.

Миша отложил удочку и вскочил. Он был взволнован и не мог усидеть на месте.

— Владимир Николаевич, я считаю своим долгом предупредить вас? — После такого вступления, сказанного с большой запальчивостью, Миша подсел поближе к землемеру и продолжал мягким, несколько смущенным голосом: — Вы рискуете наделать немало ошибок. в жизни.