Хозяин пепелища - [35]

Шрифт
Интервал

— Я его только за космы оттаскал, а таких стрелять надо, — в свою очередь оправдывался муж. — Разве это человек? Да он хуже собаки! Будь моя власть, я бы этих ублюдков живьем в земле закапывал! Мерзавец! Сам украл, и сам же кричит — отдай!

Двое мужчин крепко держали мальчика, а он, стараясь вырваться, дергался всем телом и почти падал на песок.

— Этот амулет мне мать дала, когда умирала! — плачущим голосом выкрикивал он. — Пусть он отдаст мой амулет!

— Его надо в тюрьму отправить! — надрывался толстяк. — А амулет он наверняка стащил у кого-нибудь!

— Да оставьте вы его, — уговаривал мужчину кто-то из толпы, — вы же благородный человек, зачем вам связываться со всякой швалью? Известно, у них одно занятие — карманы очищать! С вами жена, дети. Шли бы спокойно домой…

Толпа росла. Слышались голоса:

— Что тут происходит?

— Вора поймали!

— Из-за них, проклятых, вечером хоть не показывайся на набережной!

— Тут для них раздолье!

— Вы послушайте, как ругается это ублюдок!

— А ну его! Стоит ли обращать внимание!

Наконец уговоры подействовали на толстяка: семейство сбилось в стайку и двинулось к городу. Двое мужчин все еще держали мальчика, а он, вырываясь и плача, бросал вслед обидчику одно ругательство за другим. И только когда белая рубаха толстяка скрылась из виду, мальчишку, наконец, отпустили, наградив на прощанье хорошей затрещиной. Мальчуган отбежал подальше, повалился ничком на холодный песок. Рыдания сотрясали его худенькое тело.

Над морем было уже совсем темно, и цепочка огней, протянувшаяся вдоль берега, сияла теперь еще ярче. Толпа гуляющих редела, и скоро берег совсем опустел. Только на скамейке в конце пляжа самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Но вот и влюбленные ушли. Фонари погасли. Силуэты скамеек на берегу растворились во мраке. Волны с тихим плеском набегали на берег и, шурша, откатывались назад. Где-то вдали крохотными светлячками мерцали редкие огоньки рыбачьих лодок. Рокот моря становился все громче. Теперь в него вплетались тихие стенания ветра, который напористо дул в сторону уснувшего города.

А на песке, у самой воды, почти сливаясь с черными волнами, неподвижно темнела распростертая фигура мальчика. Вот он зашевелился, медленно встал на ноги и, покачиваясь, побрел по берегу. Споткнувшись о что-то круглое, мальчик выругался и сердито подбросил ногой скорлупу кокосового ореха. Она прокатилась немного и застряла в песке. Мальчик еще раз пнул ее ногой. Скорлупа подпрыгнула, нырнула в темную воду, но тут же выскочила на гребне набежавшей волны. Мальчуган нагнулся, поднял камень и со всей силой швырнул его в неотвязную скорлупу, словно это была толстая рожа его обидчика.

_____


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


Еще от автора Мохан Ракеш
Темные закрытые комнаты

Мохан Ракеш — классик современной литературы на языке хинди. Роман «Темные закрытые комнаты» затрагивает проблемы, стоящие перед индийской творческой интеллигенцией. Рисуя сложные судьбы своих героев, автор выводит их из «темных закрытых комнат» созерцательного отношения к жизни на путь активного служения народу.


Рекомендуем почитать
Некто Лукас

Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.


Дитя да Винчи

Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.


Из глубин памяти

В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.


Порог дома твоего

Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.


Цукерман освобожденный

«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.


Опасное знание

Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.