Хозяин Амура - [48]

— Как тебя зовут? Свен Фредриксон? Закрой рот и не ной, или ты торговец, потерявший лавку! Скоро начнут бить наши двенадцатифунтовые пушки! Видишь? — Леннарт дал ему в руки бинокуляр. — А потом в бой пойдёт правое крыло — рейтары генерала Линдта, а в помощь им я брошу резерв — две с половиной тысячи отборных кирасир, которые вытопчут слабый правый фланг датчан.

— Да, мой фельдмаршал! — с озарённым надеждой и радостью лицом воскликнул Фредриксон. — С нами Господь!

— Возвращайся к солдатам и ободри их! Пусть держаться, ради своего доброго Отечества!

— Будет исполнено, мой фельдмаршал! — в мгновения офицер, вскочив на коня, скрылся с глаз.

Торстенсон тем временем уже наблюдал за чёткими действиями своих артиллеристов, развёртывающих пушки на позициях. По ним немедленно принялись стрелять проклятые мушкетёры датчан. Обслуга орудий падала, умирала, но, стиснув зубы, лихорадочно продолжала своё дело. Датская артиллерия всё же начала первой. Рядом с одной из шведских двенадцатифунтовок упало ядро и разорвалось спустя мгновение, убив нескольких пушкарей. Другое попало в промежуток между ополовиненной центральной баталией мушкетёров и пикинёрскими шеренгами. Разорвавшись, оно унесло жизни ещё нескольких воинов. Пора бы уже и вступить в бой и шведам! Вскоре одно из орудий гулко и раскатисто ухнуло, за ним второе, третье… Ядра унеслись в сторону датчан, чтобы собрать первые жертвы среди солдат противника. Теперь Торстенсон решил отправить гонца к дороге на Оттербакен, где ожидали своего часа тяжёлые кирасиры генерала Иоганна фон Зальцбаха. Снова ответили датчане — ещё два ядра подняли столбы мокрой земли у шведских пушек, разметав орудийную прислугу. Одна из пушек, завалилась набок — её окованное железом колесо было попросту вырвано. Леннарт почувствовал, как зашумело в висках — кровь прилила в голову. Фельдмаршал покачнулся и его тут же уложили на заранее принесённое из шатра кресло, подложив под ноги стульчик и поставив над ним навес.

— Господин фельдмаршал! — горестно возопил Иоганн, личный лекарь Леннарта. — Вернитесь в шатёр! Примите настойки, вы бледны словно смерть!

— Ты в своём уме, болван?! — рыкнул Торстенсон. — На этом проклятом поле решается судьба королевства! Живо неси свою отраву, прохвост!

Внезапно небо расчертили молнии, и вскоре оглушительно ударил гром — при этом стремительно темнело. День превращался в ночь. Начинался ливень.

Глава 7

Швеция. Провинция Скараборг, местность близ селения Оттербакен. Начало июля 1645

Великий Бог! Нет более Солнца на небе, всё оно напрочь затянуто тучами и лишь редкие просветы видят солдатские глаза. Руки сжимают древки пик, ноги попирают их концы, уткнутые в предательски мокрую землю. Не слышно среди солдат ни единого слова — только команды офицеров гремят среди посвиста холодного ветра да шелеста сосновых крон. Напряжённые осунувшиеся лица, заросшие щетиной смотрят из-под кабассетов и морионов, с которых вода стекает на плечи и спину. Изо рта вырывается пар, исчезая через мгновение. Хмурые взгляды опытных солдат, стоящих в первых рядах, которые примут на себя первый удар шведской панцирной кавалерии, не выражают ничего кроме холодной решительности. За ними стоят более молодые бойцы, которых следует поберечь для новых войн, каких будет ещё немало. К тому времени они смогут получить дополнительную амуницию — крепкую кирасу, тяжёлую шпагу, а то и вовсе мушкет, что добавит в карман жалованья, а главное избавит их от необходимости таскать с собою неуклюжее вне битвы копьё. Ведь король Кристиан, чувствуя новые веяния в военном деле, отменил в своих полках пики, думается, скоро дело дойдёт и до остальных, в том числе и наёмников. Особенно ясно это стало после того, как рота сибирских наёмников отстрелялась по приближающемуся войску шведов. По шеренгам воинов немедленно разлетелись восторженные отклики — у сибирцев имелись не иначе как новейшие османские мушкеты! В Европе гуляла молва о сём оружии турок. Они легки и весьма дальнобойны — в чём убедились и имперцы, и венецианцы, и венгры. А теперь и шведы!

После того, как пикинёры датского войска, в основном состоявшие из немецких и французских отрядов, начали выдвигаться вперёд, Новиков понял, что его бойцам пора менять позицию. Близкая встреча с кавалеристами Торстенсона не входила в планы Василия. К тому же нужно было пополнить боезапас, да выяснить намерения шведов, чтобы действовать по ситуации. Мушкетёры, уже влюбившиеся в оружие сибирцев, с сожалением провожали уходивших к высокой опушке шеренги стрелков.

— Неужто они больше палить не будут? — озадаченно проговорил Петер-горшечник.

— Генерал бережёт их! — отвечал старый мушкетёр. — Я слыхал от фенрика Соренсона, сибирцы присланы нам в помощь самим королём и…

Не успел он закончить фразу, как выпущенное из внезапно ожившей шведской пушки ядро, гулко ударившись о мокрую землю, с шумом влетело в ряды баталии. С десяток солдат разметало в стороны. Немногие из них снова поднялись на ноги. Чудом не пострадавший горшечник, сидя на земле, с испугом смотрел на тело пожилого усача, ещё мгновение назад разговаривавшего с ним. Теперь его было не узнать — голову оторвало напрочь, а вместо груди сочилась кровью бесформенная масса, из которой торчали осколки костей, и шёл пар. Товарищ Петера — бывший подмастерье валялся рядом, воя от боли. Неловко упав, он выбил руку из плечевого сустава.