Хозяева плоской Земли - [59]

Оказалось, что кое-что похищено всё же было, а именно – лежавшие в багажном отделении последними сумки наших спутников. Отец и мать Кукро смущенно признались, что вынуждены были перевозить весьма крупную сумму денег, поскольку собирались приобрести в Окибаре жильё для сына, пожелавшего там учиться в единственном на всём острове университете. О том, кто ещё мог знать об этом, они догадывались слабо, а последовавший за этим допрос уцелевшего бандита ничего толком не дал: тот уже оправился после шока, сориентировался, кто мы и что мы, и решил держать рот на замке. Обшарив его, мы обнаружили документы на имя Тригви Свейнссона, что однозначно выдавало в нём «засланца из исландцев», как мы любим говорить в подобных случаях. Подстреленный кучер оказался родом из Кампы (кто бы сомневался, поскольку именно туда по исторически сложившейся традиции в первую очередь наведываются редкие гастролеры из Исландии) и вообще ничего вразумительного сообщить не мог, упорно твердя, что его просто наняли, посулив хорошую оплату и, разумеется, не предупредив о том, насколько серьёзны их планы. Пока мы пытались выяснить, кто же всё-таки был заказчиком столь вопиющего нападения, сестры воспользовались телефоном и вызвали подкрепление из соседней деревни. Подобные события не могли и не должны были оставаться незамеченными, поэтому требовалось вмешательство фолькерула со всей последующей процедурой дознания и вынесения приговора. По неписанному уговору отвечали за это ближайшие к произошедшему населённые пункты. Они проводили первоначальную проверку и дальше могли передать вопрос на рассмотрение, что называется, выше по инстанции. Могли и не передавать. В нашем случае уже было понятно, что судьба кучера будет решаться в Кампе, да и документы исландцев (а убитый тоже оказался приезжим оттуда), точнее, разрешение на их пребывание у нас выдавалось тамошним руководством, которому теперь придётся отвечать за свою косвенную вину.

Из деревни вскорости прикатили сразу две подводы с дружинниками. Старший снял показания, заставив нас всех по очереди повторить рассказ о том, чему каждый явился свидетелем. Мы были вынуждены безпрекословно подчиниться, поскольку никому не хотелось лично присутствовать на последующих собраниях септусов. Зато теперь мы были вольны продолжать свой путь, в котором задержались почти до вечера. Другое дело, стоило ли? Световой день был на исходе. Засветло до ночлега мы теперь уже точно не поспевали. Кукро крепился, но выглядел не таким свежим и розовощёким, как до падения с лошади. Родители его, совестливо полагая, что проволочка произошла из-за них, не хотели никого задерживать, но если отец предлагал ехать дальше, то мать, напротив, настаивала на том, что её сыну нужен покой, и потому они должны остаться и отпустить нас, а сами потом доберутся «как-нибудь». Наш кучер внезапно проявил не свойственную ему нерешительность, и в итоге победную точку в споре поставила Тандри, которая сказала, что остаться должны все и что утро вечера мудренее. Василика её поддержала, и мы с Гордианом ничего не нашли лучше, чем согласиться. Хозяйки по понятным причинам были такому решению только рады. Налётчиков на подводах увезли в деревню. Пока я размышлял, стоит ли мне снова позвонить Кроули и предупредить о том, что мы прилично задерживаемся, подошла Василика и, словно прочтя мои мысли, спросила, где тут телефон. Я проводил её в кладовку и хотел ретироваться, чтобы не мешать, но она ухватила меня за рукав, привлекла и сладко-сладко поцеловала, признавшись, что очень боялась, когда мы бросились в погоню. Наобнимавшись вдосталь в уютном уединении кладовки и вспомнив о цели нашего сюда прихода, я поинтересовался, кому она собралась звонить. Оказалось, что отцу. Я удивился, поскольку никакого телефона, когда гостил у них прошлой ночью, не заметил, а если бы заметил, то удивился бы ещё больше. Пожалев меня очередным поцелуем за отсутствие сообразительности, Василика пояснила, что собирается застать отца в здании их тамошней рыбацкой гильдии, где телефон очень даже есть. Она набрала номер, а я остался, потому что не мог её покинуть ни морально, ни физически. Когда на том конце сняли трубку, она на мгновение задумалась, потом представилась и осведомилась, далеко ли Бьярки. Я услышал, как кто-то громко крикнул в сторону:

– Бьярки, иди сюда! Тебя дочка кличет.

Я смотрел на Василику, она – на меня. Мы улыбались друг другу.

– Ты в порядке? – первое, что донеслось до моего слуха.

– Да, пап, всё хорошо. Мы тут уже на полдороге. Тим тебе привет передаёт.

– Что случилось?

Вот уж точно: родную душу не обмануть.

– С нами – ничего. Но я звоню, чтобы ты там поаккуратнее был. Лукас тебе, думаю, рассказал, что мы с Уитни встретились, она нам интересную легенду про то место рассказала. Говорит, сама там была много лет назад. Причём, слышишь, никакого гроба не знает. Но это очень подозрительно, потому что она делает амулеты точь-в-точь как то, что мы там нашли. Ты понял? Мы про подробности умолчали, конечно, вот только она бабка ушлая, могла сама догадаться. Короче, вот что, пап, наш зилот тут на постоялом дворе кто-то обокрасть хотел, их спугнули, они схватили сумки наших попутчиков, но их поймали, и теперь будут допрашивать. Только я чую, что тут что-то не так, что они вовсе не их хотели обворовать, а умыкнуть то, что везём мы. На всякий случай, будь аккуратен. Имей в виду, что при этой Уитни состоят двое здоровенных близнецов. И постарайся никому лишний раз про Тима не рассказывать, чтобы они не знали, где нас искать. Лукаса предупреди. И Марту.