Хозяева плоской Земли - [284]

– Я знаю, где мог всё это время пропадать Роналд!

Конрад отложил отвёртку и поднял на меня измазанное машинным маслом лицо.

– Хочешь сказать, он ходил обратно в пещеру, заглядывал в саркофаг?

Я до сих пор так и не смог привыкнуть к его манере говорить, вернее, к тому, как у него работала голова. Он высказал это предположение буднично, будто всё время ждал лишь моего вопроса, чтобы им поделиться. В такие мгновения я его ненавидел.

– И давно ты это понял? – выдохнул я, стараясь не опалить его своим драконьим гневом.

– Только что, когда ты сказал. – Он невинно улыбнулся, вытер лоб и оставил на нём ещё одну грязную полосу. – Я дурак. Не надо было тогда мешать заглядывать в саркофаг. Любая неопределённость хуже горькой правды.

– Ты представляешь, если они все действуют заодно? Уитни, твоя Пеппи, этот Роналд, те четверо в сером…

– Заговор, – подытожил Конрад, хотя вовсе не таким серьёзным тоном, какой я бы от него в подобной ситуации ожидал.

Видимо, выражение моего лица сказало за меня гораздо больше, чем мне бы хотелось, потому что он собрался с мыслями и на одном дыхании поведал историю о том, как долетал из Европы в Австралию и обратно за несколько минут. Рассказ он закончил цитатой из «Гамлета»:

– На небе и земле не всё, Горацио, подвластно философии твоей.

– Не понял, – признался я.

Он вернулся к работе над машиной. Кстати, успехи на этом поприще были даже мне, профану, очевидны: он выбросил из салона всю сгнившую обшивку, перетянул кресла настоящей кожей, заменил разбитые стёкла, заказал, как я слышал, новые шины на континенте (или в Исландии, не знаю точно), набрал красок и теперь всё свободное время возился с мотором. Забегая значительно вперёд, чтобы закончить эту тему, добавлю, что воплотить мечту в жизнь Конраду помог Кукро, с которым я его свёл, когда стало окончательно понятно, что запустить двигатель в том виде, в каком он выходил с завода, если даже старейшины и разрешат, суровая правда жизни не позволит: бензина у нас не достать, а если заправляться в порту, то ни солярку, ни тем более мазут в бак Порше просто так не зальёшь. Конрад уже свыкся с мыслью о том, что его автомобиль будет неподвижным украшением нашей деревни и безмолвным напоминанием ему о его прежней жизни, когда Кукро, которого я время от времени приглашал к нам погостить, покопаться в велосипедах, поболтать за жизнь и просто пообщаться, спросил, почему бы ему не заливать в бак обычную воду. Конрад засмеялся, но быстро понял, что Кукро вовсе не шутит, и заинтересовался. Где-то через месяц после того разговора он сел за руль и… поехал. Урчание мотора даже мне понравилось. При этом ничего под капотом внешне не поменялось, но и не грелось, а выхлопная труба оставалась, по выражению Конрада, «девственно чистой». Кукро тоже остался доволен – сработала его очередная «идея». Понимать произошедшее следовало именно так, поскольку с немецкими автомобильными моторами, да и автомобилями вообще он никогда раньше дел не имел. Когда я заинтересовался настолько, что спросил, как же у него получилось то, над чем, насколько я слышал, до сих пор бьётся мировая инженерная мысль, он сорвал с куста пожухлый листок и показал мне.

– Что ты видишь?

– Лист.

– Что он делает?

– Растёт. Потом гниёт и опадает.

– Правильно. Но вообще-то он расщепляет молекулы воды. И делает это так же хорошо, если не лучше, чем электричество. Не он сам, разумеется, а вещество ксилоза, которое в нём содержится. В результате расщепления получаем водород, который работает в моторе получше бензина. Мне осталось только придумать компактный реактор, чтобы этот процесс шёл постоянно и безопасно. Если в ближайшее время не произойдёт взрыв, я окажусь прав.

Взрыва не произошло. Ни в ближайшее время, ни много позже, когда счастливый «папа» и «дядя» Конрад уже катал по всему острову наших детей.

У них с Фрианой через год их родилось сразу двое. Мальца назвали Калум, его сестрёнку – Шона. Типичные ирландские имена. Мы с Ингрид отстали ненадолго, но зато опередили численностью. Следом за первенцем, Ингоном, появилась проказница Брети, а за ней – самый младшей в этой ораве, Паоль. За каких-то пять лет наша жизнь изменилась, преобразилась и заиграла самыми разными оттенками радуги, о которых лично я раньше даже не догадывался. Всё пошло настолько по-новому, что многое из того, о чём я писал выше, память просто вычеркнула за ненадобностью. Настоящего стало настолько с избытком, а будущее было так близко, что для прошлого уже не хватало места. Так мы думали.

Часть IV Конрад Кроули

Кукро был гений. Я немало повидал на своём веку рукастых механиков, которые умели так подойти к машине, что непонятно, почему они ещё не в Книге рекордов Гиннеса или не обмывают заслуженно полученную Нобелевскую премию, однако все они разом померкли перед этим простоватым на вид малым, который до нашего знакомства понятия не имел об автомобилях. Уж не знаю, чему его учили в тамошнем Университете, но ему хватило ровно одного дня, чтобы во всём разобраться, а ещё через неделю мы вместе разглядывали его чертёж, минимально менявший конфигурацию двигателя и при этом позволявший в буквальном смысле перейти с бензина на воду. Не прошло и месяца, как железная коробочка, которую он любовно называл «реактором», была помещена в цепь перед камерой сгорания, бензобак наполнился специально набранной для такого случая речной водой, я занял место водителя, повернул ключ зажигания, и свершилось настоящее чудо. Вся деревня сбежалась посмотреть на «самоходную повозку», а Тим даже согласился вместе со мной на ней прокатиться, хотя было очевидно, что он не в своей тарелке и чего-то напряжённо ждёт. В тот же вечер я отвёз Кукро домой в Окибар. По пути он мне велел, когда речная вода закончится, не бояться и попробовать залить обычной, морской. Он обещал, что ничего неожиданного не произойдёт. Честно говоря, я до конца так и не понял, куда девалась соль, но послушался, и, действительно, мой Порше с тех пор стал служить мне ничуть не хуже, чем Бугатти дома.