Хождение Северина во тьму. Пражские призраки - [27]
Вместе с тем, в этом чрезвычайно насыщенном романе проявляется то свойство прозы Леппина, что удачно охарактеризовал М. Шницлер: Леппин, пишет он, «проложил для немецкой литературы путь от модернистского декаданса к экспрессионистическому крику».
Путь этот был для Леппина достаточно прямым и естественным. Как замечает биограф и ведущий исследователь творчества Леппина Д. Хоффман, «его подход к сочинительству не был аналитическим или метафорическим в традиционном смысле, и он не создавал сплетения интертекстуальных и интеллектуальных отсылок. Ключом к действенной литературе были для него эмоции. Не сюжетная острота, а изображение атмосферы было главным во всех его творениях».
С середины 1980-х гг., когда начался литературный ренессанс Леппина, появился целый ряд немецких переизданий Хождения, по два различных перевода на чешский и английский языки, а также переводы на французский, итальянский и шведский. Можно составить и весьма солидную библиографию критических отзывов и литературоведческих работ.
Хождение Северина во тьму. Обложка первого издания (Мюнхен, 1914)
Некоторые свойства романа и без того бросаются в глаза: не так трудно, к примеру, увидеть в Зденке и Миладе традиционную оппозицию божественного и дьявольского, «Венеры небесной» и «Венеры площадной» или «спасительницы» и «искусительницы». Женские образы романа, что также очевидно — эмблематические олицетворения этнически-интеллектуальных составляющих Праги («Чувственная и гордая Зденка выражает самое сильное — «славянское» начало города, Сюзанна — еврейское, Карла воплощает немецкий оккультизм, монашка Регина — мистическую сущность», пишет А. Тимошкин). Такого рода роман легко мог бы выродиться в схематичность, не надели Леппин своих героинь и героев жизненностью и неповторимыми чертами.
Хождение Северина порой не без оснований сравнивают с Венерой в мехах Л. фон Захера-Мазоха (к которой отсылает и имя героя, Северин, и вторая часть романа, где Северин становится рабом своей страсти к Миладе); Д. Хоффман и вовсе говорит о «прямом влиянии».
Рассматривался роман, наряду с великолепным Големом Майринка, вышедшим годом позже, и как «выражение кризиса культурной идентичности пражской немецкой общины, утратившей свое социокультурное господство» (Б. Мурнейн). И действительно, острая культурная и национальная борьба между чехами и немецким меньшинством, как и другие социальные, культурные и этнические противостояния Праги, завуалированно отразились в Хождении.
Здесь нелишне заметить, что Леппин был одним из тех немецкоязычных писателей, что выступали выступавших за сближение и мирное сосуществование чехов и немцев. Он переводил стихи с чешского, писал статьи о чешской литературе и искусстве для немецкой периодики, публиковался в модернистском чешском журнале Современное ревю и был хорошо знаком с его основателями А. Прохазкой и уже упоминавшимся И. Карасеком.
При желании можно — что и делалось — соотнести Хождение с развитой литературной традицией европейского фланерства, как и, разумеется, с традицией готической. Кстати говоря, критики и интерпретаторы сломали несколько копий, пытаясь установить, есть ли в «романе с привидениями» истинные призраки. Заметим, что хотя сверхъестественная сущность монашенки Регины, чье появление сопровождает запах тлена, на первый взгляд, не вызывает сомнений, ее можно счесть и мороком, созданным дьяволической Миладой, и — растеряв последние остатки воображения — обыкновенной галлюцинацией Северина. Поэтому иные толкователи с жаром доказывали, что речь идет о несуществующих фантомах, неотличимых для галлюцинанта от реальности, а то и нарративно-стилистическими структурах, которые «создают впечатление» фантастичности, но не подразумевают присутствие сверхъестественного.
Хождение иногда сравнивают с книгами о других «мертвых городах» наподобие Венеции или прославленного Ж. Роденбахом Брюгге. Это уподобление восходит к знаменитому пражскому критику, переводчику и эссеисту П. Айснеру, замечавшему, что Леппина «манила Прага призрачная, гибнущая, загнивающая, Прага-Брюгге». Весь роман пронизан мотивами умирающей или уходящей натуры. Тому есть объяснение: знакомая Северину и его создателю старая Прага пережила в конце XIX — начале ХХ века быструю модернизацию, население с 1850 по 1914 г. увеличилось вчетверо — отсюда столь часто упоминаемые в романе новые дома, фабрики, пригороды или почти полностью разрушенный еврейский квартал Старого города (которому Леппин посвятил примечательный рассказ «Призрак еврейского квартала»). «Немецкоязычная литература, — пишет Т. Влчек, — была отмечена мифом старой Праги, вероятно, еще более выраженно, чем культура чешская. Старая Прага была для нее ностальгическим воспоминанием об исчезающем тихом свете родного дома».
Безусловно, именно Прага и есть то главное действующее лицо, что стоит за героями-эмблемами Хождения Северина. Прага как «духовный ландшафт» (М. Митчелл), фантастическое и мистическое пространство пражского текста (а у Леппина были здесь и многочисленные предшественники от писателей XIX в. до Рильке, Карасека и других, и продолжатели). Прага как город яви и в то же время сна, город-лабиринт, город-тело — живое ли? мертвое? — гротексно сплетенное с коллективным телом его обитателей. Город-кукловод: как писал Майринк, «все существа, что объединил этот город с тайно бьющимся сердцем, — марионетки… Прага создает и, подобно кукловоду, заставляет двигаться своих жителей от первого их вздоха до последнего дыхания».
В пятнадцать лет, незадолго до выпуска из средней школы, отец сказал мне следующее. - В нашем роду течёт демоническая кровь.И это была правда. К сожалению мой отец являлся простым владельцем магазинчика с едой из курицы на вынос, обладающим способностью менять цвет глаз на голубой, а я был сыном этого владельца, который по воле случая был чуточку сильнее остальных.Однако спустя пять лет. Они пришли за мной.
Тори Доусон случайно получила работу в очень странном баре. Среди его посетителей – маги, колдуны, алхимики, ведьмы, экстрасенсы… С некоторыми из них она теперь близко знакома, и ее жизнь круто изменилась. Лучше всего на свете Тори умеет влипать в неприятности, и когда ее друзья начали охоту на опасного черного мага, она тут же согласилась помочь им и стать приманкой.
У тебя никогда не было такого, что вроде всё есть, всё что нужно, но почему-то ты не чувствуешь, абсолютно ничего. Лишь зудящее чувство сжигает тебя изнутри. Чтобы ты не делал, как бы не старался, он не уходит, заставляя сходить с ума. Начав читать эту книгу ты посмотришь на это зуд, которым заболел двадцатилетний главный герой, под другим углом, поймёшь для чего он нужен и какова его причина, а как бонус прочувствуешь всю палитру чувств, начиная от ужаса и депрессии, заканчивая эйфорией и любовью. К чему же этот зуд приведёт героя? К безумию? Или же любви?
Девятнадцать лет назад заговор против короны в Илеханде закончился пропажей трех маленьких принцесс и введением закона об ограничении магии. Все считают, что девочки погибли. Кронпринцессу Вильгельмину, единственную оставшуюся в живых наследницу престола, интересуют больше собаки, лошади и охота, чем дела королевства. Желая, чтобы дочь остепенилась, королева приглашает во дворец очередного жениха, принца из дружественной страны Тусара. И никто не подозревает, что скоро за этим потянется цепочка событий, грозящая нарушить спокойствие не только Илеханда и Тусара, но и соседней Суриды.
Сэм готов на всё, чтобы его мама снова была жива. И ему на помощь приходит странный нелюдимый сосед. Он говорит, что есть средство. Надо лишь отыскать Древо Жизни. Оно способно победить смерть. Сэм хватается за эту возможность и, заручившись поддержкой подруги по имени Абра, бросается на поиски Древа. Но ни Сэм, ни Абра и представить не могли, что тем самым они вступают в древний конфликт и что прежними им уже не быть никогда. Что это за Древо Жизни? И на какие жертвы Сэм готов пойти, чтобы вернуть маму?
Своеобразный Christmas special для тех, кто знаком с серией «Действующие лица». Вскоре после событий, описанных в «Наказанном развратнике», герои волей случая… да нет, по собственному желанию встречаются накануне Нового года, чтобы принять участие в юбилейном концерте и просто поболтать о мирных житейских делах. И случайно разговор заходит об одном давнем приключении и очередном супергеройском подвиге… да, совершенно случайно, а вовсе не потому, что кое-кто любит находиться в центре внимания!
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.