Хосе Рисаль - [9]

Наш язык с любым сравниться б мог

ангельским звучаньем: и с латынью,

и с английской речью. Мудрый бог

подарил его нам как святыню.

Свидетельствует ли это стихотворение о необычайно раннем пробуждении поэтического дарования? И да и нет. В принципе в стихотворчестве для филиппинцев не заключается ничего необычного. Их художественная культура находилась на той ступени развития, когда она была достоянием каждого, когда еще только зарождалась профессиональная литература и поэтическое произведение считалось скорее проявлением жизнедеятельности коллектива, а не отдельной личности. Говоря словами русского ученого Ф. И. Буслаева, то была эпоха, когда «поэтическое воодушевление принадлежало всем и каждому, как пословица, как юридическое изречение. Поэтом был целый народ…».

Другое дело — содержание стихотворения. Илюстрадос стремились доказать свою неотличимость от испанцев, добиться равенства с ними «на испанских условиях», то есть на почве испанской культуры. И вот впервые заявлено, что филиппинцам вовсе не обязательно во всем тянуться за испанцами: у них есть свой язык (вспомним, что ранее в дневнике Рисаль говорит об испанском языке как о «ненавистном») не хуже любого другого, а значит, есть и культура, которой можно гордиться.

…А пока «биньянские страдания» продолжаются. Родители видят, как мучается Пепе, известен им и невысокий уровень знаний биньянских педагогов, а потому они решают забрать его домой. 17 декабря 1870 года Пепе окончательно возвращается к Каламбу. «Невозможно описать мою радость, когда на берегу я увидел поджидавшего меня слугу с экипажем. Я спрыгнул на берег, и вот я уже дома, среди любящей семьи… Хижина красиво убрана к рождеству, сестры не отпускают меня. На этом кончаются мои воспоминания о тех печальных днях, когда я вкушал горький хлеб вне дома».

Но мальчику надо продолжать учебу. Решено устроить его в местную школу в Каламбе. Несколько недель Пепе аккуратно посещает занятия, но однажды остается дома и за обедом сидит молча, насупившись.

— Почему ты сегодня не в школе? — спрашивает сестра.

— Я больше не пойду туда, — отвечает Пепе, не поднимая глаз.

Дон Франсиско вопросительно вскидывает брови.

— Мне там нечего делать, — отвечает Пепе на немой вопрос. — Я уже все выучил.

Тут обычная сдержанность покидает дона Франсиско, и он раздраженно бросает:

— Когда я был в твоем возрасте, я никогда не позволял себе говорить так самонадеянно.

Это небывалый случай — сам дон Франсиско делает сыну выговор. Но Пепе упорно молчит, уткнувшись в тарелку. Он не смеет перечить отцу, но он упрям и от своего не отступает. Вконец рассердившись, дон Франсиско призывает учителя, но тот со вздохом подтверждает: да, Пепе уже знает все, что знает он сам.

Снова встает вопрос о том, где учиться дальше. Собирается большой семейный совет, на котором главное слово принадлежит Пасиано. Он старше Хосе на 11 лет и уже учится в Маниле. Родители не знают, что Пасиано вступил в Комитет реформаторов в Маниле. Цель комитета — секуляризация церковных приходов и «ассимиляция с Испанией», то есть распространение на Филиппины испанских законов, уравнивание филиппинцев в правах с испанцами. Комитет связан с Генеральной хунтой реформ, созданной в Мадриде после испанской революции 1868 года. Но если хунта в Мадриде действует открыто, то комитет в Маниле — организация полулегальная. В комитете активную роль играет Хосе Бургос; монахи давно уже следят за ним. Пасиано тоже попал в поле их зрения, и он сам об этом знает. Он учится в колледже Сан Хосе. Хорошо бы устроить туда и младшего брата — родственники должны держаться друг друга. Так считают родители. Но Пасиано понимает, что это навлечет подозрение и на младшего брата. Сказать об этом открыто Пасиано не может, а потому с жаром рекламирует другое учебное заведение — муниципальный Атенео, которым управляют иезуиты.

Дон Франсиско недоумевает, но по обыкновению молчит. Материнское сердце доньи Теодоры чувствует, что здесь что-то не так. Она боится за младшего сына, любимца семьи. Она плачет, но не может же она лишить образования сына, который так прекрасно рисует, лепит, пишет такие замечательные стихи! Пусть едет. Пасиано по секрету сообщает младшему брату, что в Атенео ему лучше назваться не Меркадо — под этой фамилией известен он сам, — а Рисалем. Пепе настораживается, но ни о чем не спрашивает. Он готов ехать и ждет, что будет дальше.

А дальше происходят ужасные события. В июне, как раз когда Пепе должен ехать в Атенео, донью Теодору неожиданно арестовывают. Алькальд приказывает доставить ее в провинциальный центр, город Санта-Крус. До него 30 километров, обычно туда едут на лодке, но донью Теодору ведут пешком под палящим солнцем в сопровождении конвоиров — пусть все видят, какая судьба ждет строптивых. А Меркадо строптивы: мало того что они позволяют себе на равных держаться с испанцами, мало того что подозрительно много читают, их старший отпрыск, Пасиано, связался с Бургосом. Пасиано учится в доминиканском колледже, земли Меркадо тоже принадлежат доминиканцам, так что они прекрасно осведомлены обо всем и наносят подлый удар.