Хосе Марти - [42]
О братья! Иному может показаться, что в этой жертве нет святого величия, ведь жертвы приносят и другие. Но ведь богач дает от своих излишков, это справедливо, и совсем немного; и не за что славить его, и уж во всяком случае он достоин славы значительно меньше, ибо беспредельно меньше его усилия. Но когда изгнанник, едва защищенный от непогоды стенами своей жалкой хижины, едва прикрыв наготу своих детей, отдает часть своего скудного и непостоянного заработка, которого он месяцами бывает лишен; когда изгнанник, отказывая своей полуголодной семье в куске мяса, самоотверженно отдает последние крохи далекой и, возможно, неблагодарной республике, не требуя ни награды, ни славы, — он действительно обладает высокой душой, и при одной мысли о нем сердце переполняется любовью. Такие люди — гордость родины…
Перевод Н. Тульчинской (11, стр. 276–277).
Лагерь Дос Риос, 18 мая 1895 г.
Дорогой брат мой!
Наконец-то я могу написать Вам, наконец-то могу сказать, с какой нежностью, благодарностью и уважением я отношусь к Вам и Вашему дому, — ведь он и мой дом, я горжусь им и многим ему обязан. Каждую минуту я могу погибнуть за родину, пасть, выполняя свой долг, я знаю, в чем он состоит, и у меня хватит мужества выполнить его до конца. Мы должны добиться независимости Кубы, иначе Соединенные Штаты захватят Антильские острова и отсюда обрушатся на земли нашей Америки. Все, что я сделал до сих пор, и все, что мне еще предстоит совершить, — все для этого. Нам приходилось молчать и идти окольными путями, — ведь бывают дела, требующие строгой тайны, и стоит объявить о них во всеуслышание, как на пути вырастают непреодолимые препятствия.
Есть народы (к ним относятся и наши народы), кровно заинтересованные в том, чтобы чужестранные империалисты не договорились с испанцами и не проложили через Кубу путь к аннексии стран нашей Америки жестоким, агрессивным и презирающим нас Севером. Этот путь следует преградить во что бы то ни стало, и мы, кубинцы, загораживаем его своей грудью. Обязательства, частные и общественные, помешали братским народам присоединиться к нам и разделить жертву, приносимую нами во имя общего блага, ради кровных интересов народов нашей Америки.
Я жил в недрах чудовища, и знаю его нутро; в руках моих праща Давида…
Здесь я выполняю свой долг. Война Кубы — высшая реальность, несравнимая с неуверенными и жалкими притязаниями аннексионистов-кубинцев и испанцев, относительную силу которым может придать только их союз с испанским правительством. Эта война началась вовремя; даже если все враждебные силы открыто выступят против нас, все равно еще не поздно помешать аннексии Кубы Соединенными Штатами, ибо они никогда не осмелятся захватить страну, находящуюся в состоянии войны и не желающую аннексии; они не решатся применить оружие и взять на себя ответственность за несправедливую войну против народа, борющегося за независимость Америки.
А Мексика, разве она не найдет разумный и действенный способ своевременно прийти на помощь тому, кто ее защищает? Конечно, найдет, или я подскажу ей правильное решение. Вопрос идет о жизни, и ошибка — смерти подобна. Нужно разумное решение, — я нашел и предложил его, но, раньше чем действовать и подавать советы, я должен сам иметь более широкие полномочия или знать, кто их имеет. Я только что прибыл сюда, создание правительства может еще затянуться месяца на два, если мы хотим, чтобы оно имело реальную опору, было устойчивым, действительным и простым. Я знаю, наши стремления и воля страны едины, но все же такие вопросы решают, исходя из обстановки, отношений и условий. Я не хочу ни на йоту превышать те полномочия, которыми я наделен сейчас. Генерал Максимо Гомес, еще четыре человека и я прибыли в шлюпке, проложившей себе путь среди бурных волн к скалистому берегу. Две недели бродили мы по горам, нагруженные походными мешками и ружьями, пробираясь сквозь заросли — поднимали людей на борьбу. Готовность этих людей помочь нам заставляет еще сильнее любить их; в душе моей еще более крепнет горячее сочувствие к страждущему человеку и желание восстановить справедливость. В сельской местности мы, вне всякого сомнения, хозяева положения — настолько, что в течение месяца мне лишь однажды довелось слышать настоящую перестрелку. У ворот городов мы или одерживаем победу, или наша трехтысячная армия вступает в город торжественным маршем под ликующие возгласы народа, охваченного энтузиазмом, граничащим с благоговением. Мы следуем к центру острова. Там я сложу перед революцией, которой помог разгореться, полномочия, данные мне эмиграцией и признанные в стране, — ныне эти полномочия должны быть возобновлены собранием делегатов кубинского народа, то есть вооруженных революционеров.
Революция добивается полной свободы армии, уничтожения всех ограничений, установленных собранием, не представлявшим всего народа, и порожденных недоверием горячей республиканской молодежи, или же властолюбием и страхом какого-либо предприимчивого, сугубо прозорливого каудильо, опасающегося чрезмерного влияния армии в будущем. Но одновременно революция требует широкого и полного республиканского представительства и управления страной в том же духе гуманности, человеческого достоинства и уважения к личности, который вдохновляет и поддерживает революционеров в освободительной борьбе. Что касается меня, то я прекрасно понимаю, что нельзя руководить народом, игнорируя его живую душу. Я отлично знаю, как воспламеняются сердца и люди поднимаются на смертный бой, когда в душе горит святой огонь. Но что касается формы общественного устройства, то здесь приходится учитывать и помыслы и дела людские, ибо люди сами творят свою судьбу. Вы знаете меня. Я буду защищать только то, что гарантирует победу революции и служит ей. Я сумею стать рядовым и не почувствую от этого никакой обиды, ибо буду знать, что идея моя жива. А когда мы обретем форму общественного устройства, то станем претворять ее в жизнь, независимо от того, буду делать это я или другие…
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В книге впервые в советской историко-философской литературе дается систематический анализ философских взглядов С. Кьеркегора — предшественника экзистенциализма, философского учения, Широко распространенного в современном буржуазном обществе.Автор показывает специфику субъективного идеализма Кьеркегора. В книге критически рассматриваются основные категории экзистенциализма в том виде, как они выступают у Кьеркегора; прослеживается влияние идей Кьеркегора на современную буржуазную философию.
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Книга посвящена жизни и творчеству великого арабского мыслителя XIV - начала XV в. Ибн-Хальдуна, предпринявшего попытку объяснить развитие общества материальными условиями жизни людей. В ней рассматриваются и общефилософские, экономические и социально-политические взгляды философа. Особое внимание уделено его концепции государства. Книга предназначается всем интересующимся историей философии и социально-политической мысли.
Н. Милеску Спафарий (1635–1708) — дипломат, мыслитель, ученый, крупнейший представитель молдавской и русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. Его трудами было положено начало развитию в Молдавии философии как самостоятельной науки.В книге рассматривается жизненный и творческий путь мыслителя, его философские взгляды, а также его дипломатическая деятельность.