Хосе Марти. Хроника жизни повстанца - [3]
Девятилетний белый и тридцатилетний негр прекрасно понимали друг друга. Пепе рассказывал рабу о Гаване, а Томас плел ему сомбреро из пальмовых листьев; Пепе читал испанские стихи, а Томас пел песни родной Африки. Они бродили вдвоем, и земля рассказывала им о себе запахом цветов и свежей бороздой, тянувшейся за плугом, шелестом травяных равнин и нежной мякотью оранжевого манго.
У Пепе были и заботы. Во-первых, ему нужно было крупно и красиво переписывать пространные служебные донесения дона Мариано, а во-вторых, у него был свой пони. «Я стараюсь как можно лучше ухаживать за ним и кормить его, — писал Пепе матери в Гавану. — Сейчас я учу его ходить взнузданным, и он становится все красивее».
Однажды, когда Пепе вел пони мимо кабачка, его окликнул незнакомец в черной куртке.
— А что, малыш, быстро скачет твоя лошадь?
— Она еще только привыкает к седлу, сеньор.
— Если ты хочешь, чтобы она быстро бегала, научи ее гоняться за черномазыми!
Пепе побледнел. Он представил себе пыльную дорогу из Каймито в Хагуэй-Гранде. Он, Пепе, скачет по этой дороге, пригибаясь к гриве своего пони, а впереди, спотыкаясь и размахивая руками, бежит негр. Пепе догоняет его, негр оборачивается и кричит: «Не бейте меня, сеньор, ведь это я, Томас!..»
Пепе сжал в кулаке поводья.
— Нет, сеньор, — твердо ответил он незнакомцу в черной куртке, — моя лошадь никогда не будет гоняться за неграми.
Вскоре после этого случая спокойная жизнь в Анабане кончилась. На юге округа за лагунами, хранившими, по преданию, пиратские клады, появились люди, торговавшие живым «черным золотом». Болотистые, заросшие невысоким кустарником берега залива Кочинос стали центром контрабандного ввоза рабов.
Все чаще среди ночи поднимали дона Мариано слова:
— Сеньор капитан, они опять там, у залива Кочинос…
В одну из ночей Пепе и Томас, несмотря на строжайший запрет, отправились следом за ним и спрятались в прибрежных зарослях. На узкой полоске гальки чадили костры. Два баркаса при свете факелов медленно отваливали от низко сидящей шхуны. На вершине песчаного бугра Пепе увидел отца. Ниже, на склоне, лицом к нему стояли трое в сапогах и черных куртках.
— Чего тебе нужно, Марти? — спросил один из трех. — Ты нам надоел.
— Если хоть один негр из баркасов ступит на берег, я арестую вас!
— Марти, тебе платят немного, мы это знаем. Хочешь сто песо?
— Именем закона!..
— К дьяволу закон, упрямый осел! Ты забыл, что ты здесь из милости! Если бы не генерал-капитан, твоя сука и щенки в Гаване давно сдохли бы с голоду!
Первый баркас ткнулся тупым носом в песок.
— Именем закона!..
Три пистолетных дула уставились в грудь дона Мариано. Пепе рванулся вперед, но Томас прижал его к мокрой земле.
— Убирайся, Марти! Ты слишком хорошо служишь Испании! Ну!
Дона Мариано скоро уволили. Под приказом стояла подпись губернатора провинции. Губернатор аккуратно получал проценты от официально запрещенной продажи тайно привезенных на Кубу негров.
РАФАЭЛЬ МАРИА ДЕ МЕНДИВЕ
Человек, носивший это имя, уже в восемнадцать лет выпустил первую книгу романтических стихов. Мадридский литературный кружок «Эль Парнасильо» считал его одним из своих самых значительных членов наряду с Эспронседой. Он упивался идеями Гюго, боготворил Байрона, приветствовал победы освободительных революционных бурь XIX века, которые, начавшись в пороховом дыму, продолжались на страницах книг. Он переводил на испанский Гюго и Томаса Мора. В то же время его собственные стихи переводил на английский Лонгфелло. Но круг интересов и дел Мендиве не ограничивался литературой.
Рафаэль Мариа де Мендиве считал своим долгом продолжать борьбу великих кубинских мыслителей Варелы и Хосе де ла Люса за широкое, всестороннее, подлинно научное обучение. И, глядя на усилия Мендиве на посту директора муниципального мужского училища, многие из его современников справедливо считали, что в те нелегкие времена он был учителем больше, чем поэтом.
Дон Мариано не знал этого. Мендиве был для него всего лишь чиновником, занимавшим заваленный мудреными книгами кабинет. Но судьба, столь суровая к отставному артиллеристу, благоволила к его хрупкому сыну. 19 марта 1865 года Мендиве собственноручно вписал имя Хосе Хулио Марти-и-Переса в списки учащихся училища, хотя, конечно, и не думал о том, что спустя несколько лет с гордостью прочтет написанные мальчиком строки: «Если у меня хватит сил стать настоящим человеком, этим я буду обязан только вам, от которого я видел столько добра и к которому питаю столько любви».
Муниципальное училище было третьим учебным заведением, в которое попадал Пепе. Первые буквы он выучил в бесплатной школе для бедных гаванского района Санта-Клара. Потом один из друзей отца платил за его обучение в частной школе «Сан-Анаклето». Однако лишь теперь восприимчивый, вдумчивый, чувствительный мальчик получил возможность найти себя. Все интеллектуальные силы его пытливой и живой мальчишеской натуры вырвались наружу.
И не удивительно. Мендиве не заставлял зубрить, а, наоборот, всячески поощрял самостоятельность мышления у своих подопечных. Если его питомец отдал все свое время полезной книге, учитель готов был простить даже невыученный урок.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.