Хорошо в деревне летом - [38]

– Едва ли. Нет, это сделал либо поджигатель, либо еще кто-то, но в самом начале пожара.

– Первыми дым заметили охранники с базы… потом Мурашовы подъехали – вернулись из райцентра.

– Это вон те соседи, через забор? – кивнул в сторону дома журналист.

– Да, Иннокентия вы вчера видели, Кузьминична… Лизавета – жена его, в магазине работает.

– А, дама с портретом… Интересно.

– Между прочим, – сказал Иван Ильич, убирая зажигалку в карман, – вы знаете, кто изображен на портрете?

– А вы знаете?

– Угу. Это жена Дмитрия. Василий на новогодних праздниках часто на базу ходил, ее рисовал с натуры.

Горобец нахмурился и медленно пошел к воротам.

– Еще интереснее. Я ведь про него вам недорассказал: это Дмитрий Покровский, он во Владивостоке качалку держит… и служит в милиции – капитан, кажется.

Иван Ильич даже остановился.

– Ничего себе! Ну, тогда понятно, почему у него наколок нет.

– Удивились, да? – улыбнулся журналист. – В целом это обычное дело, когда силовики и бандитизм идут рука об руку – и в последнее время силовики берут потихоньку верх.

– Он сам упоминал, что базу другие люди строили, – вспомнил Иван Ильич.

– Отжал, скорее всего. Продавать нераскрученный бизнес по доброй воле никто не будет, как и покупать. Когда бесплатно достается – другое дело. Но вернемся к пожару. Я вот с трудом могу представить охранников в роли поджигателей. Отношения между ними и местными без того напряженные, а горящие избы обстановку вряд ли разрядят. Теперь Мурашовы. У них есть мотив?

– Кузьминична ценой дома интересовалась на днях, когда Петр за картинами приезжал. Еще раньше я их с рулеткой возле забора видел.

– Теперь участок подешевеет, – обронил как бы невзначай Горобец.

– Но их же в деревне не было!

– А пожар они обнаружили одни из первых…Есть возможность подтвердить их алиби?

Иван Ильич задумался.

– Они с Шерифом в райцентре виделись, сам говорил. Еще отругал Кешку, что про сломанный телефон не сказали.

– Шериф – это Назаренко? – улыбнулся журналист. – Ему подходит. Пожалуй, такой свидетель заслуживает доверия. Сговор тут маловероятен – слишком много участников. Дом загорелся рано утром, дым заметили после обхода…

– Это около восьми, – подсказал Иван Ильич.

Горобец кивнул и продолжил:

– Время легко уточнить в диспетчерской у пожарных – они фиксируют звонки. Мурашов поднял тревогу… перед моим приездом?

– Около девяти, кажется. Мурашовы подъехали, когда пожарных еще не было.

– Что ж они, час добирались?

– Это как раз меня не удивляет, но сработали быстро, молодцы. Еще минут через пятнадцать Назаренко вас привез… А как так вышло? У него рабочий день небось не раньше полудня начинается.

– У знакомых в редакции был контакт – еще накануне договорились, чтобы он меня с автобусной станции встретил… Итак, основную хронологию событий мы установили. Поджог совершили до восьми утра. Скорее всего, злоумышленник проник в дом через окно либо бросил внутрь «зажигалку». При этом у ближайших соседей есть неплохое алиби и мотив. У охранников базы как будто ни того, ни другого, – Горобец взглянул на негостеприимные домики за сетчатым забором. – С этими, пожалуй, говорить бесполезно. А вот с Мурашовыми – попробуем!

– В магазин?

– Да, и побыстрее – я уже подмерзать начал.

– Тогда пойдемте через реку, тут к магазину быстрее. А вы не думаете, – спросил Иван Ильич, ускорив шаг, – что этот поджог имеет отношение к смерти Василия? Что это один и тот же человек сделал…

Горобец после паузы ответил:

– Может быть да, может – нет. Странное совпадение, конечно, но в жизни чего только не бывает.

– Не очень мне верится в такие совпадения.

– А это вы зря. Верить нужно фактам, а их пока мало. Вот почему вы вообще считаете смерть Бондаря насильственной?

– Так полушубка его на реке не было! И пальцы с ладонями порезаны, а Василий всегда работал в перчатках. Он же художник, руки берег.

– Мог снять перед тем как топиться. А если несчастный случай – упал в воду, когда уже домой собирался?

– Да вылез бы! Вон мостки удобные.

Они подошли к берегу реки. Прорубь затянуло льдом, все следы замела недавняя метель – только деревянные сходни напоминали о невеселом празднике. Журналист сообразил, что находится на месте убийства, и уставился на заснеженный лед.

Иван Ильич с воодушевлением продолжил:

– А насчет топиться – вот в это не верю. Не собирался он, вот ни разу!

– Депрессия – штука такая… малозаметная. Тем более творческим натурам дай только повод. Заказчик картину отклонил, денег нет – пошло-поехало.

– Иди ты! Поехало… я бы заметил.

Иван Ильич размашисто зашагал к деревне. Горобец догнал его и ткнул в плечо.

– Ты извини. Я за языком не всегда слежу.

– А по работе надо бы.

– И не говори, сам себе враг, – усмехнулся журналист. – Забыли?

– Забыли. Стало быть, на ты будем?

– Заметано, – Горобец замедлил шаг и прищурился. – А чего это, на лавке замок висит, что ли?

– Твою ж мать! – удивился Иван Ильич.

Магазин и вправду был закрыт. Когда такое бывало? Кузьминична вела торговлю даже по праздникам, сроду не упускала выгоды.

– Может, захворали?

– Вдвоем сразу? Так не бывает. Даже если бы Лизавета сама слегла – Кешку бы прислала.

– В доме у них вроде тишина. Я никого не заметил.