Хорошо! - [10]

Шрифт
Интервал

если
        чего
               сказал —
тому виной
                   глаза-небеса,
любимой
               моей
                        глаза.
Круглые
             да карие,
горячие
             до гари.
Телефон
              взбесился шалый,
в ухо
        грохнул обухом:
карие
         глазища
                       сжала
голода
           опухоль.
Врач наболтал —
чтоб глаза
                 глазели,
нужна
          теплота,
нужна
          зелень.
Не домой,
                не на суп,
а к любимой
                    в гости,
две
      морковинки
                         несу
за зеленый хвостик.
Я
   много дарил
                       конфект да букетов,
но больше
                 всех
                         дорогих даров
я помню
              морковь драгоценную эту
и пол —
          полена
                      березовых дров.
Мокрые,
             тощие
под мышкой
                    дровинки,
чуть
       потолще
средней бровинки.
Вспухли щеки.
Глазки —
                щелки.
Зелень
            и ласки
вы́ходили глазки.
Больше
             блюдца,
смотрят
              революцию.
Мне
       легше, чем всем,—
я
   Маяковский.
Сижу
         и ем
кусок
         конский.
Скрип —
              дверь,
                        плача.
Сестра
            младшая.
— Здравствуй, Володя! —
— Здравствуй, Оля!
— Завтра новогодие —
нет ли
           соли? —
Делю,
          в ладонях вешаю
щепотку
             отсыревшую.
Одолевая
                снег
                        и страх,
скользит сестра,
                           идет сестра,
бредет
            трехверстной Преснею
солить
           картошку пресную.
Рядом
           мороз
шел
       и рос.
Затевал
             щекотку —
отдай
          щепотку.
Пришла,
              а соль
                         не ва́лится —
примерзла
                 к пальцам.
За стенкой
                 шарк:
«Иди,
         жена,
продай
            пиджак,
купи
        пшена».
Окно,—
            с него
идут
        снега,
мягка
         снегов
тиха
        нога.
Бела,
         гола
столиц
            скала.
Прилип
            к скале
лесов
         скелет.
И вот
         из-за леса
                          небу в шаль
вползает
              солнца
                         вша.
Декабрьский
                    рассвет,
                                  изможденный
                                                         и поздний,
встает
           над Москвой
                                горячкой тифозной.
Ушли
          тучи
к странам
                тучным.
За тучей
              берегом
лежит
          Америка.
Лежала,
             лакала
кофе,
         какао.
В лицо вам,
                   толще
                             свиных причуд,
круглей
            ресторанных блюд,
из нищей
               нашей
                          земли
                                    кричу:
Я
   землю
              эту
                    люблю.
Можно
           забыть,
                       где и когда
пузы растил
                    и зобы,
но землю,
                с которой
                                вдвоем голодал,—
нельзя
           никогда
                        забыть!

15

Под ухом
                самым
                            лестница
ступенек на двести,—
несут
          минуты-вестницы
по лестнице
                    вести.
Дни пришли
                    и топали:
— Дожили,
                  вот вам,—
нету
        топлив
брюхам
             заводовым.
Дымом
            небесный
                            лак помутив,
до самой трубы,
                           до носа
локомотив
стоит
          в заносах.
Положив
              на валенки
                                цветные заплаты,
из ворот,
               из железного зёва,
снова
          шли,
                  ухватясь за лопаты,
все,
       кто мобилизован.
Вышли
            за́ лес,
вместе
            взя́лись.
Я ли,
         вы ли,
откопали,
               вырыли.
И снова
             поезд
                       ка́тит
за снежную
                  скатерть.
Слабеет
              тело
без ед
           и питья,
носилки сделали,
руки сплетя.
Теперь
           запевай,
                        и домой можно —
да на руки
                 положено
пять обмороженных.
Сегодня,
              на лестнице,
                                  грязной и тусклой,
копались
               обывательские
                                       слухи-свиньи.
Деникин
              подходит
                              к са́мой,
                                            к тульской,
к пороховой
                    сердцевине.
Обулись обыватели,
                                 по пыли печатают
шепотоголосые
                         кухарочьи хоры́.
— Будет…
                 крупичатая!..
                                      пуды непочатые…
ручьи — чаи́,
                     сухари,
                                 сахары́.
Бли-и-и-зко беленькие,
береги ке́ренки! —
Но город
              проснулся,
                               в плакаты кадрованный, —
это
      партия звала:
                            «Пролетарий, на коня!»
И красные
                 скачут
                            на юг
                                     эскадроны —
Мамонтова
                  нагонять.
Сегодня
              день

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.